Ведьма носит Reebok - Надежда Первухина Страница 22

– Мы создали защитное поле, – ответила тетя.

– О! Поверьте, в моем доме вам нечего бояться и не от кого защищаться. Во всяком случае, пока. Давайте лучше ужинать. Уолтер, вели подавать на стол.

Дворецкий, маячивший за спиной хозяйки все это время, подошел к стене и дернул за старинную сонетку. Где-то в глубинах дома раздался звон.

– Прошу к столу, присаживайтесь, – гостеприимно сказала Сибилла.

Мы с трудом расцепили руки, пошевелили затекшими кистями и сели в подставленные стулья с высокими гнутыми спинками. Тут же в столовой появились три служанки, мигом сервировавшие стол и уставившие его блюдами, достойными даже королевского ужина. Я, на службе у Мокриды забывшая, что такое нормальное питание, пришла в тихое восхищение. Нет, не зря я влюбилась в Сибиллу! Не зря!

– Вы тетя и племянница? – спросила Сибилла, когда всем положили творожный пудинг с орехом пекан.

– Совершенно верно, – ответила тетя.

– Что привело вас из России в Оро? В этот захолустный испанский городок? Простите мне мое любопытство, но, поверьте, это любопытство не причинит вам никакого вреда. Я вам не враг.

– Это утешает, – громко сказала я, принимаясь за пудинг. Божественно! К нему бы еще взбитых сливок! И клубники, клубники! Ведь что такое орех пекан? Орех и больше ничего. А клубника – это песня для исстрадавшегося желудка, каковым мой желудок (будь проклята Мокрида Прайс!), несомненно, является.

– Юля, не встревай, твои реплики неуместны, – одернула меня тетя и послала мне взгляд, который я относила к разряду «предупредительных выстрелов».

– Хорошо, – сказала я с набитым ртом. – Не встреваю. Общайтесь себе, наплевав на ребенка.

Умею я, если надо, прикинуться беззащитным существом.

Но на этот раз мое притворство замечено и оценено не было. Только одна из служанок подала мне больше сливовой подливки. Ну и то хорошо.

Меж тем тетя и Сибилла затеяли беседу.

– Из России в Оро нас привело желание совершенства, – сказала тетя художнице, вызвав тем самым у не восторг: как же, совершенство – это так эстетично!

– В чем заключается для вас совершенство? – спросила Сибилла.

– В совершенстве применяемой нами ведьмовской силы, – ответила тетя. – Я, конечно, уже немолода для того, чтобы экспериментировать с собственным даром, но вот моя племянница… Мне хочется, чтобы ее ждало лучезарное будущее. Поэтому я нашла племяннице престижную работу в Оро. Она работает в корпорации «Медиум». Младшим секретарем у самой Мокрицы Прайс.

– О, это действительно заслуживающая восхищения работа, – сказала Сибилла. – Миллионы ведьм отдали бы что угодно, лишь бы оказаться на этой работе.

Сговорились. Все они сговорились. И Мокрида Прайс стоит во главе этого мирового заговора.

Подали ванильное мороженое, обильно посыпанное шоколадом и политое ликером. Я только вздохнула – прощай, моя фигура!

Тетя проглотила ложечку мороженого и произнесла:

– Сибилла, позвольте и мне задать вопрос.

– Конечно!

– Если вы уже в лавке господина ла Барки поняли, что перед вами носящие обличье ведьмы, зачем пригласили нас к себе в особняк?

– Что ж, коли так, – вздохнула Сибилла. – Придется перейти к главному. Мне очень нужны ведьмы. Одна, а лучше две. Нет, самое лучшее – три, но…

– Что, никто не соглашается? – тихо спросила тетя.

Сибилла поникла:

– Поначалу соглашались. Потом за большие деньги, а потом… и за деньги перестали. Наверное, вы с Юлией единственные ведьмы, которые…

– Которые не знакомы с вашей проблемой, – закончила за Сибиллу тетя. – Так?

– Да, – кивнула Сибилла, и мне стало ее жалко – такой потерянный у нее сделался вид.

– Так в чем ваша проблема? Я жду честного и откровенного ответа, – сказала тетя.

– Я ни в чем не солгу вам, – молитвенно сложила ладони Сибилла. – Моя проблема – это проблема моего дома.

– Привидение? – догадалась тетя.

– Призрак, – кивнула Сибилла.

– Сибилла, я вас не понимаю. Сейчас даже модно жить в домах с призраками, призраков риелторы специально заказывают по каталогу…

– Ах, – сказала Сибилла. – Мне все это известно. Призраков сейчас считают безобидными и нетребовательными вроде аквариумных рыбок! Но у меня совершенно другой случай!

– Ваш призрак доставляет вам слишком много хлопот?

– Не то слово!

– А чей это призрак, вы не удосужились узнать?

– Как же! – воскликнула Сибилла. – Я прекрасно это знаю. Это призрак моего бывшего мужа!

– Вот как?!

– Да. Но я должна вам хотя бы вкратце рассказать историю моего несчастного замужества. Сама я родилась и выросла в Англии, там же получила образование, начала делать свои первые опыты в искусстве и стала получать первые отзывы на свои работы. Тогда же я повстречалась со своим будущим мужем.

– Я не спрашиваю у вас его имени, потому что упоминание имени призрака активизирует его, – сказала тетя.

– Совершенно верно.

– Но потом я спрошу это имя. Когда это будет нужно.

– Разумеется. Итак, мы познакомились, и он произвел на меня большое впечатление, потому что работал критиком в отделе искусств одного очень солидного журнала.

– Понятно. И однажды он написал статью о вашем искусстве.

– Да. Статья не была хвалебной, скорее даже она была чересчур критичной, но мне она понравилась. Я написала автору ответ, благодаря за статью, он предложил встретиться… Так мы познакомились. Мой будущий муж был очень жестким критиком и строго относился ко всем тенденциям в современном искусстве. Он считал, что современное искусство прогнило, что оно агонизирует, создавая не шедевры, а лишь симулякры, удовлетворяющие низменные потребности толпы…

– Что создает? – переспросила тетя, чуть не подавившись мороженым.

– Симулякры, – за Сибиллу повторила я и решила проявить эрудицию. – Симулякр – это…

– Я знаю, что такое симулякр. – Тетя напомнила мне, что она все-таки профессор искусствоведения. – Сибилла, продолжайте.

– У моего мужа было немало оппонентов и просто недоброжелателей. Конечно, мало кому могли понравиться его высказывания по современному искусству. Признанных мастеров и гениев он громил так, будто они были неопытными новичками. Он никого не щадил. Для него не было авторитетов, кроме классиков, естественно. Микеланджело, Рубенс, Тициан, Роден – вот на кого призывал он оглядываться в творчестве. Он не понимал, что настоящее искусство творится безоглядно. И если Лукас Янецкий, написавший знаменитый триптих «Шедшие в ночи», руководствовался совершенно иными принципами, нежели Тициан, это не значит, что триптих Янецкого не имеет права на существование! Я объясняла это моему тогда еще жениху, но он был непоколебим. Слава богу, мои работы он хотя бы не разносил так, как работы Янецкого или Аннет Белльё.