Звезды падают в небо - Марина Эльденберт Страница 21

Сомневаюсь, что он придет в восторг от того, что моя виари жрет его диванные подушки. А впрочем… есть виари, есть я, и мы идем в комплекте. Пусть смотрит, что его ждет, если собирается жить вместе со мной.

Вернула подушку на место, мысленно обругав себя последними словами.

Я. Не. Собираюсь. С. Ним. Жить!

Бэрри поняла, что за подушку ее ругать не будут, и закрыла глаза, а я подошла к двери.

— Привет, ребята, — поздоровалась с новой сменой. — Мне тут телефон не привозили?

— Доброе утро, эсса Ладэ.

Незнакомый светловолосый вальцгард протянул мне коробку с очередным «Вертом».

— Спасибо. А у вас, случайно, нет номера Един… капитана Местерхарда?

После вчерашних разборок я так и не сказала ему, чтобы снова называл меня Танни. Из-за всего случившегося я как-то очень плохо о нем подумала. Гораздо хуже, чем должна была думать о… друге?

На этой мысли я вытащила мобильный из коробочки и включила под ответ вальцгарда:

— Есть.

— Отлично.

Активировала телефон сканером радужки, считала контакты Единички со смартфона вальцгарда.

Сначала — Леона, потом Рон.

Бэрри притопала за мной на кухню просить жрать, но я уже набрала номер сестры и отвернулась от виари. Ничего, потерпит, потому что в ее случае оправдание «я не толстый, это у меня чешуйки массивные» скоро не прокатит.

Леона ответила быстро, и я повернулась, чтобы видеть холл.

Так, на всякий случай, потому что в прошлый раз кое-кто подкрался ну очень незаметно.

— Доброе утро, Танни.

— И тебе того же. Почему ты вчера не сказала мне про пять лет?

— Потому что мы говорили о другом. Это все, о чем ты хотела спросить?

— Этого более чем достаточно. Насколько получится смягчить? — Я чуть понизила голос.

Леона ответила не сразу.

А когда ответила, в ее голосе снова звучали ледяные нотки. Те самые, за которыми сестра всегда скрывала чувства.

— Честно говоря, Танни, я не уверена, что получится. Вообще.

— Но ты говорила…

— Я помню, что я говорила. Это было до того, как всплыла информация о случившемся в Ортахарне. — Леона вздохнула. — Поверь, Танни, я вовсе не в восторге от всего, что сейчас происходит, но в сложившихся обстоятельствах с наибольшей вероятностью Гроу будет наказан по всей строгости. Потому что отношения между иртханами и людьми сейчас шатки, как никогда, потому что…

— Потому что вам надо прикрыть свои задницы, — подвела итог я.

— Он нарушил закон, — донеслось резко из трубки.

— Да? А в Ортахарне ты говорила другое.

— Я никогда другого не говорила, — теперь в голосе сестры прозвучал металл. — Я сразу обозначила сроки за то, что он совершил — от трех до пяти лет, и я никогда не оправдывала его поступок. Просто сказала, что ты можешь попытаться смягчить приговор.

— Попытаюсь, не сомневайся. Когда будет проведено слушание?

— В эту субботу.

— Вот и отлично, — ответила я и нажала отбой.

После чего швырнула телефон на столешницу и подошла к окну, обхватив себя руками.

Еще немного — и я окончательно перестану понимать свою сестру.

Еще немного — и…

Закусив губу, я смотрела на океан и на растянутый над водой щит. Иногда безумно хочется вернуться в прошлое: туда, где все знакомо и понятно, где Леона — это просто старшая сестра, не иртханесса, не первая леди, не жена Председателя.

И где она тоже совершает поступки, за которые полагается таэрран.

Да, наверное, природа права, что не наделила меня огнем, потому что я бы ходила в таэрран постоянно.

— О чем задумалась, Танни?

Я же говорила, что кто-то умеет подкрадываться незаметно.

К счастью, Гроу хотя бы оделся: рубашка навыпуск, джинсы. Но даже так он умудрялся выглядеть настолько притягательным, что я махнула рукой на творящийся в голове беспорядок и призналась честно:

— О таэрран.

— И что ты думаешь о таэрран?

— Я вчера читала Ильеррскую…

— Похоже, ты с ней сроднилась.

— Еще нет, но я к этому близка. — Уселась на барный стул и поставила пятки на перекладины.

— Танни, таэрран не так страшен, как некоторые считают. — Гроу подошел ко мне, и я осознала стратегическую ошибку в тот момент, когда он оперся ладонями о стол, сокращая расстояние между нами. — Когда я поругался с отцом, я долгое время скрывал свое лицо, и пламя было для меня под запретом. По большому счету я мог позволить его себе, только когда оставался один, но в те годы, когда я оставался один, я отрубался раньше, чем в голову приходила мысль о пламени.

— У тебя была очень насыщенная жизнь, представляю.

— Раз представляешь, значит, должна понимать, что это ничего не меняет. Для меня.

Ну да.

Я предпочла сделать вид, что поверила, и незаметненько перевести тему на съемки.

— Почему в сценарии отказались от темы связи беременности и прорывающегося огня Теарин?

— Все потому же, почему отказались от остального. Ее состояние называется «проведение огня», когда ребенок с сильной кровью еще в утробе матери проявляет зарождающееся пламя.

— Проведение огня?

— Да. В наше время такое вряд ли случится.

— А в их? Почему Даармархский не знал о такой возможности?

— Потому что на женщин в принципе реже надевали таэрран, не говоря уже о пожизненной. Если иртханесса была запечатана за преступление, как нэри Ронхэн, замужество и беременность ей не грозили. Потому что слияние таких кровей — как у Даармархского и Ильеррской — это крайняя редкость.

— Не такая уж и редкость, если вспомнить историю его родителей.

— Это разные ситуации. Его мать впитала изначальную силу дракона.

— Про это в фильме тоже ничего нет.

— Насколько ты помнишь, в наше время вливание крови дракона уголовно наказуемо. Людям об этом знать необязательно.

— Людям «необязательно» знать о многом. Вам в голову не приходило, что гораздо проще найти контакт с людьми, если рассказать им всю правду, а не умалчивать добрую часть информации о своем огне и всем таком?

Гроу внимательно на меня посмотрел.

— Мне — приходило.

Я кивнула.

— Прости. У меня сейчас состояние среднестатистического очешуения, поэтому я несу всякую чушь.

— Меня куда больше пугает, что ты извиняешься.

— Спишем это на состояние среднестатистического очешуения, — сказала я и попыталась сползти вниз, чтобы поднырнуть под его руку, но мне не позволили. Перехватили за плечи, глядя в глаза.