Гора раздора - Ирина Шевченко Страница 21

Пэт пригляделась к девушке, восторженно захлопавшей в ладоши при виде подарка. Так и есть — «любимые блинчики» мистера Тиролла!

Стоило подумать об алхимике, как дверь отворилась, и зал радостно загудел, приветствуя человека, за чей счет тут накануне неплохо повеселились. Народ и сегодня надеялся на дармовую выпивку, но славный парень Тэйт, проигнорировав несколько приглашений, прошел прямиком в облюбованный хозяйкой и ее гостьей уголок.

— Доброго вечера, дамы. Не помешаю?

— Нет, конечно, — успела первой ответить матушка Фло. И подмигнула Пэт. — А этот свободен.

— Для чего? — Алхимик поглядел на Пэт, которая уже покраснела бы, если бы давным-давно не забыла, как этот делается.

— Ищу партнера для игры в карты, — ответила она. — Но я не играю на желания или на интерес. Только на деньги.

Понадеялась, что Тиролла это отпугнет после вчерашних трат, но он с готовностью выложил на стол несколько банкнот. Подозвал бегающую между столиками девчонку, велел ей принести «чего угодно, но побольше», потому как с утра ничего не ел. Не слушая возражений, потребовал записать заказ Пэт на его счет, а после недолгих раздумий решил не нарушать традиций и крикнул Лу, чтобы открыла бутылку розового для девочек.

Видимо, славный парень — это диагноз.

Тэйт хотел собрать побольше информации о своей подопечной — Тэйт собрал.

И сделал выводы.

Первое: никогда не пить с Патрисией Данкан.

Второе: никогда не играть в карты с Патрисией Данкан.

— Тоже часть гоблинской культуры? — полюбопытствовал он, расставаясь с очередной банкнотой.

— Скорее, традиция путешественников, — мило улыбнулась госпожа профессор. — Чем еще занять себя в дороге?

— Часто разъезжаете?

— Я ведь уже говорила. Нередко.

— С кем тогда остается Ребекка?

Она могла бы спросить, какое ему дело, но решила ответить:

— Раньше с отцом. Сейчас ездит со мной. Ей… нравится…

Взгляд женщины неуловимо изменился, а короткая заминка перед последним словом давала понять, что сказать она собиралась что-то другое, если бы не вспомнила, что разговаривает с едва знакомым человеком.

— Может быть, не стоит начинать новую партию, мистер Тиролл? Вам сегодня не везет.

Везение ни при чем. Интуиция, возможно. Но не только. Опыт, трезвый расчет. Острый взгляд и хорошая память. Миссис Данкан пила вино, разглядывала посетителей, перебрасывалась парой слов с подходившей время от времени матушкой Фло и при этом успевала почти незаметно считать вышедшие карты, хотя играли тремя колодами.

— Рискну. — Тэйт уже лишился денег, полученных утром от дока Эммета, но еще оставались те, что выдал ему Гилмор. — Быть может, пойму, как вам это удается. Сам я сбиваюсь уже на первом десятке.

Она вздернула бровь, но даже не притворилась смущенной от того, что он разгадал секрет ее успеха.

— Давайте все же на интерес, — предложила с улыбкой.

— Поступитесь принципами?

— Только ради вас. И то, что уже выиграла, тоже верну. Завтра. Я ведь задолжала вам за услуги и даже не спросила, во сколько обошлись лошади.

— Спросили, — не согласился Тэйт. — Только что.

— И?

— Вы еще столько не выиграли.

Она рассмеялась, звонко и искренне, и Тэйт невольно обернулся на сидевшего в другом конце зала управляющего. Но тот, казалось, был всецело поглощен разговором с Рози.

— Вы сегодня без сладкого? — наигранно посочувствовала миссис Данкан. — Мистер Гилмор перехватил вашу любимицу.

— Она — моя домработница, — буднично бросил Тэйт.

— Хм…

Видимо, требовались разъяснения, и он их дал:

— Я тоже часто путешествую после академии. Работаю то там, то тут. Это интересно, но походные условия все же не по мне. Пытаюсь обустроиться с каким-никаким комфортом. Когда поставили лагерь у Фонси, прошвырнулся по городку. Нашел заведение Фло — блинчики готовят только тут. А в двух кварталах — прачечная. Но после того как один раз отнес к ним вещи, решил, что лучше сам буду стирать. Хорошо, что спросил Флоранс, нет ли тут другой прачечной…

— А ее нет, — понимающе закончила собеседница. — И Фло подсунула вам одну из своих девочек. Узнаю заботливую матушку.

— А что? — Он пожал плечами. — И мне хорошо, и девчонка заработает. Простите, забыл, чья очередь сдавать.

— Ваша. — Миссис Данкан пододвинула к нему карты. — И раз уж играем не на деньги, обещаю не считать. Хотя это уже вошло в привычку. Я говорила утром, работа с гоблинским письмом развивает память на разного рода символы, буквы, цифры.

— О да, вы же собирались заняться надписями, — вспомнил Тэйт. — Расшифровали что-нибудь? Если это не секрет, конечно.

— Не секрет.

— И что? — Он пододвинулся к ней поближе. — Мы угадали? Храм построили из-за поселенцев?

— Нет. — Профессор Данкан попыталась напустить на себя загадочный вид, но прищур и лукавая полуулыбка сделали ее еще больше похожей на девчонку с фермы. — Наш храм вообще строили не для защиты. И это делает его еще более уникальным.

Тэйт снова бросил взгляд на Гилмора.

— Вряд ли он нас слышит, — усмехнулась госпожа эксперт, тем не менее переходя на шепот. — Как я поняла, наш храм — посмертная дань уважения великому шаману. Прежде даже не слышала о подобном, но, если верить надписям, тот шаман был настолько велик, что только творцы мира, то есть боги, могли сравниться с ним по силе, и лишь с ними мог упокоиться его дух. Похоже, он похоронен где-то в пещере.

— В надписях не сказано, где именно? — заинтересовался Тэйт. — Не видел там ничего похожего на могилу.

— Нет, в надписях этого нет. Во всяком случае, в тех, что мы успели срисовать. Только о том, как велик был этот шаман, и о том, что случится, если боги его отпустят.

— Куда?

— Обратно, — улыбнулась миссис Данкан. — Гоблины верят в возрождение. Точнее, в перерождение. Они — дети мира и не покидают этот мир даже после смерти тела. Их души не уходят в эфир, как, по мнению некоторых ученых, случается с душами людей и эльфов, а вселяются в растения или животных. Но ведь великий шаман не переродится кустом или перепелкой? Поэтому ему предрекли новую жизнь в теле великана. Он получит силу дюжины жеребцов, а прекрасная белокожая женщина отдаст ему свою любовь…

Она умолкла, заметив кого-то за спиной у Тэйта. Улыбка стала рассеянной.

Он обернулся и увидел идущего к их столику мужчину лет сорока. Выглядел тот как ожившая иллюстрация к книге о рассельских стрелках: широкоплечий красавец в костюме погонщика и традиционной шляпе. На поясе, как водится, револьвер и свернутый кнут. Подойдя вплотную, «стрелок» мазнул по Тэйту незаинтересованным взглядом и без приглашения уселся за стол.