Мама для наследника - Юлия Журавлева Страница 21

Дэйс опустился на низкую трехногую табуретку и некоторое время собирался с мыслями.

— Помнишь, мы говорили с тобой о богах, — темных, которых больше боятся, чем поклоняются, и светлых? Этой религии больше двух тысяч лет, и родилась она не на пустом месте. — Дэйс вновь встал и начал расхаживать по крошечной комнатушке, которая была всего-то в четыре его шага.

— Десять богов — это реальные люди, или не совсем люди, но очень близкие нам существа. Они происходили из расы Создателей, когда-то открывших Кирдарий, разглядевших его пригодность для жизни. И не только Кирдарий, но и многие-многие другие миры. Они вообще легко перемещались между мирами, причем физически, что нынешним чародеям не под силу. Никаких точных дат событий не осталось, прошло не одно тысячелетие, река времени многое смыла и стерла. Миры становились все более независимыми и обособленными по мере того, как увеличивалось их население. Но связь с главным миром все равно поддерживалась до тех пор, пока две с половиной тысячи лет назад у Создателей что-то пошло не так. Был ли это катаклизм, эпидемия, война — мы не знаем. Известно лишь одно: мир, являвшийся центральным, погиб. Спастись удалось немногим; кто умел, открыли порталы в другие миры, забрав с собой, кого успели. К сожалению, даже у них, сильнейших чародеев, не хватило сил, чтобы вывести всех. В Кирдарий пришли десять сильных чародеев, приведя с собой несколько тысяч последователей. Именно эта десятка и стала новыми богами. Они творили чудеса: осваивали новые территории, разравнивали ландшафт, строили красивейшие города. Эпоха богов стала расцветом цивилизации Кирдария, именно об этом периоде рассказывал Лем, когда говорил, что весь континент представлял собой единое государство. Великие чародеи вели народ к процветанию, а другие, пришедшие с ними, активно помогали. Только ничто не длится вечно.

Дэйс сделал паузу, будто сам вернулся в те давно минувшие века, любуясь нарисованной картиной былого величия.

— Какими бы ни были сильными чародеи, они не были бессмертными. Постепенно, один за другим, великие умирали, оставляя после себя детей. Сложились династии правителей, которые продолжали дело отцов и матерей, строили этот мир для себя и для потомков. Так продолжалось около пятисот лет, пока дети богов жили в согласии. Но власть и слава способны сломить любого, сделать рабами и заложниками желаний и неудовлетворенных амбиций. Сначала решили просто поделить земли на государства и править ими. Да только не все готовы довольствоваться тем, что имеют. Начались распри, и очень скоро пожар войны накрыл этот континент, а затем перешел на остальные. Как болезнь, поражавшая одного за другим. Пришли страшные годы. Все, чего удалось достичь за половину тысячелетия, было утрачено. Разрушенные города и выжженные поля — вот что осталось от прежнего процветания.

Чем дальше, тем страшнее становилась история, и тем меньше мне хотелось ее слушать. Почему-то в том, что финал окажется еще страшнее, я даже не сомневалась. А чародей продолжал, все так же меряя шагами каюту:

— Главная потеря — самые сильные чародеи, которые могли вести за собой народы, государства и целый мир, забыли о своем долге, забыли о своей силе, перестав ее развивать, сосредоточившись на дележе власти и обретении новых богатств и территорий. Алчность затмила их разум. Если чары не развивать, не совершенствовать и не оттачивать, они чахнут, засыпают и уходят вглубь. Так выродились потомки тех, кого люди признали богами, превратившись почти в обычных людей, обладающих крохами былых возможностей и способностей. Единственное их отличие — ни с кем, кроме выходцев из своего мира, иметь детей они не могут. Сила изменила своих носителей, сделала их отличными от остальных, практически другим видом. У слабых чародеев есть шанс иметь потомство от обычных людей. Вот и приходится им искать жен и мужей среди себе подобных.

Дэйс наконец остановился и присел передо мной на корточки, уперевшись руками по обе стороны так, что я оказалась словно в ловушке. Еще большей, чем уже была. Впрочем, даже захоти я встать — не смогла бы, потому что ноги меня не слушались. Неужели это правда? Повелитель Мариар — потомок бога или того, кого здесь за него почитают. Я хотела закрыть руками уши, так как уже догадывалась, к чему все идет.

— Я и мои сподвижники, — снова заговорил мужчина, увидев, что я готова его слушать, — являемся частью древнего общества, культа, призванного сохранять и беречь знания, которые еще остались. Знания об Истине. Мы тоже дети переселенцев из другого мира, обычных, не имевших силы, чтобы сровнять горы, но все же еще способных на то, что действительно можно назвать чародейством, а не жалкими фокусами. Мы не забыли времена расцвета и хотим возродить то, что еще не до конца погибло. Нам нужен новый великий чародей. Новый бог. Тот, в ком течет древняя кровь, кто сможет принять силу, которую мы добровольно ему отдадим. Он поведет за собой людей, обновит религию, объединит раздробленные государства, подарит надежду. И этим Новым богом станет потомок двух великих, ранее не смешивавших кровь: Светлейшего из светлых, Зорана Солнцеликого — по отцу, и Темнейшего из темных, Карающего Рагдора — по матери.

Я хихикнула, а потом еще раз и еще, зажав себе руками рот, чтобы не рассмеяться в голос. Это нервное. Меня во дворце считали жрицей Карающего Рагдора, знали бы все, что я его прямая наследница! Я с силой укусила себя за указательный палец, чтобы хоть немного прийти в чувство.

И ведь совсем недавно думала, что все, хуже не бывает. Потом ситуация стала немного выправляться, забрезжил свет в конце тоннеля, и я расслабилась. А зря. Никогда нельзя зарекаться. И расслабляться тоже нельзя, особенно когда по стечению обстоятельств живешь в чужом мире, в чужом теле и чужой жизнью.

Сейчас я нахожусь в руках чокнутого религиозного фанатика, который хочет из моего сына сделать Нового бога. И чувствую, фраза про добровольно отданную силу — это не метафора. Владимиру и правда попытаются передать силу, так как сейчас ее в нем почти нет или она спит слишком крепко. О том, как это делается и как повлияет на ребенка, даже думать страшно. Думать вообще страшно. В принципе. Лучше не думать, иначе начинаешь понимать, что ситуация не патовая — фатальная.

— Ладно. — Я попыталась собраться с силами. Получилось, будто сгребла осколки себя в кучу, которая хоть и помнила, как выглядела раньше, но принимать прежнюю форму не желала. — Зачем ты мне все это рассказал? Я, конечно, признательна и теперь примерно представляю, какую судьбу ты приготовил моему ребенку, но неужели ты думаешь, что я тебя в этом поддержу?

— Ты не понимаешь, у нас благие цели!

— Понимаю, — уже более спокойно ответила я, — но участвовать в этом не собираюсь по объективным причинам.

— Все, что от тебя требуется, — позаботиться о ребенке до того, как ему исполнится год, — сказал мужчина. — У вас такая родовая особенность. Выкормить дитя может только мать, от остального молока он откажется, а значит, умрет от голода. Но ты ведь и так считаешь его своим сыном. Поверь, я смогу достойно вознаградить тебя за помощь.

— И что же мне за это будет? — Я скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на чародея, гадая, что он предложит мне за моего сына. Деньги, мужа? Или сам женится, как вариант?