Раскрыть ладони - Вероника Иванова Страница 21

— Да.

— Но почему? Вы же помогли мне.

Действительно, почему простая и искренняя помощь в Саэнне находится под запретом? Разве это не странно и загадочно? Для постороннего человека — да. Для меня же...

Отчасти Кадеки прав. Не изучая строение плоти, не зная, как и куда, а тем паче, насколько быстро должна течь кровь, я своим «наложением рук» могу многое испортить, а то и довести больного до смерти, другое дело, что моих скромных сил обычно не хватает на подобающее лекарю влияние. Зато убить могу. И ночная встреча с любителем чужих кошельков лишний раз доказывает: мастерство в душегубстве не убывает, а только растёт, хоть у меня и мало возможностей его использовать. Нет. Лечить — не моё занятие. Только калечить. Я бы давно уже прибился к тем же Теням, если бы...

Если бы чужая боль не вздыбливала мир вокруг меня колючим вихрем. Можно отворачиваться. Можно на время уходить вглубь себя, отгораживаясь от ощущений. Но когда чувствуешь, КАК всё происходит, отвлечься помогает только сон. Да и то, первые минуты с закрытыми глазами голову кружит танец кружевных занавесей, который я не могу видеть, но легко и точно, до малейшего колыхания представляю, чувствуя прикосновение каждой ниточки.

Нет, парень, всё правильно. Мне нельзя вмешиваться не в свои дела.

— И вам следовало бы молчать об оказанной помощи.

— Не понимаю!

Упрямец? Хорошее качество, но не для торговца.

— В Саэнне, чтобы заниматься магией ради получения прибыли, нужно доказать своё мастерство и получить соответствующее разрешение Анклава. Так вот, у меня разрешения на лекарское дело нет.

— Почему? Вы ведь можете лечить.

— Не могу. Собственно, я всего лишь усыпил вашу боль. Будьте уверены, спустя час-полтора всё повторилось бы, если не стало бы ещё сильнее.

— Но... — Тёмно-русые кудряшки, обрамляющие продолговатое лицо, удивлённо качнулись. — Если так, у лекаря и не должно было быть возражений!

Не должно было, верно. У разумного лекаря. А как объяснить, что Кадеки по своей натуре склочник и скандалист, не упускающий повода выслужиться перед Надзорным советом? Конечно, можно пуститься в рассуждения, только зря всё это: парень не сегодня-завтра уедет из города прочь, а чтобы прочувствовать все тонкости отношений, нужно жить ими, и лучше с самого рождения.

— Забудьте.

— И всё-таки, господин маг, я не могу оставить ваши услуги без оплаты.

Только этого ещё не хватало! Я невольно повернул голову, осматривая окрестности на предмет знакомых рож. Слава богам, вроде никого.

— Никакой оплаты!

— Но вы же...

— Вот что, господин купец... — Придвигаюсь поближе, чтобы можно было говорить шёпотом и быть ясно расслышанным. — Вы и так своим невежеством усложнили мне жизнь, хватит! Я не имею права принять от вас деньги, понятно? И хотел бы, вы даже не представляете, как хотел бы! Но не могу. Ясно? Особенно теперь. Из-за вашего болтливого языка мне нужно платить лишнюю подать в казну городских властей. Не умеете молчать, не надо. Но держитесь от меня подальше!

— Я... — бездна обиды и рассеянного непонимания в жемчужных лужицах глаз.

— Позвольте откланяться.

Изображаю поклон и, чтобы у собеседника не появилось возможности привязать к оборванной нити разговора новую фразу, ныряю в лавку, у дверей которой вынужден был остановиться. Хотя, я же всё равно шёл именно сюда. Правда, по поводу безрадостному и постыдному. Потому что сейчас мне придётся...

Просить.

Не люблю.

Ненавижу.

И с каждым новым разом, когда заученная наизусть россыпь слов всё легче и легче слетает с языка, растёт и моё презрение. К себе самому.

Может ли просьба унизить? О да, и ещё как! Особенно если тот, к кому обращены мольбы, человечишка жалкий, скользкий, но весьма хитрый, иначе не слыл бы в Нижних кварталах Саэнны самым удачливым скупщиком. Говорят, с его помощью обретают новых владельцев выкраденные из богатых особняков, снятые с ещё не остывших тел и просто позаимствованные мимолётным прикосновением ловких воровских пальцев вещи. Не знаю, не проверял. Да и не стремлюсь раздвигать полог над кроватью в чужой спальне, тем более... Меня интересует только моё имущество, стараниями матушки едва не расставшееся со мной навсегда.

— Доброго дня, dyen Вайли!

— На дворе уже день? Ай-яй-яй, как быстро летит время, только я не замечаю... Может, подскажешь старику, какое сегодня число? Сделаешь милость? Неужто, срок настал?

Началось. И охота ему надо мной смеяться всякий раз до скуки одинаково? Прекрасно ведь помнит, что мы уговаривались на двадцать пятый день месяца Расцвета: к тому времени я рассчитывал утяжелить свой кошелёк на пяток лишних «орлов», как раз ту сумму, что назначена за следующую часть отцовских записей. Скупщик, к моему глубокому удивлению, оценил все книги отдельно, приравняв каждую к определённому количеству монет. Наверное, в расчётах отталкивался от толщины переплёта, размеров и ветхости листов... Хуже было другое. В первую очередь мне продавались громоздкие тома, именно те, в которых ничего толкового не было, а тоненькие альбомы, заполненные кривоватыми рисунками и трудноразбираемыми записями, Вайли приберегал напоследок, словно чувствовал их важность.

— Не настал, но... Я пришёл просить об отсрочке.

Льдисто-равнодушные глаза, изумлённо расширились, сверкнув каплями подгоревшего масла зрачков:

— Как, опять? Право, ты доставляешь столько огорчений... Бедное моё сердце... Одни волнения, никто несчастного старика не пощадит! Вот посмотрю я на вас, молодых, когда сами к Порогу подойдёте!

Конечно, Вайли лукавит. Не так уж он стар, чтобы жаловаться на телесную слабость. С другой стороны, обещание «посмотреть», как состарюсь я, и вовсе развеивало прахом впечатление от скупщической игры на публику. Будешь ждать меня у Порога, значит? Хорошо. Запомню.

— Dyen, у меня возникли обстоятельства...

Удостоверившись, что никто в ближайшее время не желает посетить лавку, Вайли скинул маску немощного старика, превращаясь в того, кем был на самом деле: торговца без жалости и совести.

— Твои обстоятельства возникают снова, снова и снова. Вот уже четвёртый год подряд я только и слышу нытьё об отсрочках! Ты помнишь уговор?

Помню. А что толку?

— Как только мне удаётся выручить за свои услуги несколько монет, я сразу же прихожу к вам, dyen, но по правде говоря, сейчас мои дела...

— Стоят на месте, а вернее, пятятся раком! А известно ли тебе, что я не могу вечно хранить книжный хлам? Он занимает уйму места, годного для размещения куда более полезных вещей... И куда более прибыльных!

Могу себе представить. Безграничны только просторы Обители, а дома обычных горожан весьма стеснены в пространстве. Если бы Вайли мог, он бы выкопал громадные погреба для своих запасов, но к сожалению, скалы, на стоптанных подошвах которых возведена Саэнна, не позволяют снабжать каждый дом подвалом, и Туверигу в этом смысле крупно повезло. Конечно, можно хранить товар за городом, но такие люди, как мой знакомый скупщик, не смогут отпустить от себя и ничтожную кроху. Особенно если найдётся дурак, готовый её купить.