Пробужденный - Коллин Хоук Страница 21

Следующие несколько секунд мы играли в гляделки. Наконец я задала мучивший меня вопрос, сама не веря, что произношу эти слова:

– Ты хочешь сказать, что ты… мумия?

– Мумия, – он повторил слово, старательно артикулируя, будто пробовал его на вкус. – Каждое тысячелетие, когда я пробуждаюсь в этом мире, мое тело освобождается от покровов Анубиса. Ты говоришь об этом?

Я выпрямилась, внезапно почувствовав себя очень неуютно.

– Мумификация означает, что труп с головы до ног обертывают лентами, кладут в саркофаг и прячут в пирамиде или храме.

– Тогда да. Я мумия.

– Но ты не кажешься мертвым, – заметила я, когда ко мне вернулся дар речи.

– Я не мертв, – ответил Амон и после секундного колебания добавил: – По крайней мере, сейчас.

Я тут же вспомнила, как забрела в египетское крыло и обнаружила крышку саркофага сдвинутой.

– Клянешься, что не врешь?

– Клянусь сердцем своей возлюбленной матери, что ты не услышала из моих уст ни слова лжи.

Когда Амон недавно спросил, верю ли я ему, я кивнула совершенно искренне. Он не был похож на лжеца. Во всяком случае, он явно верил в то, что говорил – даже если его слова и не были абсолютной правдой.

Решив проверить его «легенду», я прибегла к методике киношных копов – подалась вперед, грозно сузила глаза и принялась бомбардировать парня вопросами:

– Как звали твоих родителей?

– Царь Геру и царица Омороза.

– Любимая игрушка в детстве?

– Деревянная лошадка.

– Любимая еда?

– Мед и финики из моей страны и круглые сладкие лепешки из твоей.

– Хм… – Что ж, по крайней мере, ему понравились блинчики. – Любимая музыка?

– Систра, арфа и лютня.

– Если ты и в самом деле мумия, где твои покровы?

– Сейчас мое тело в них не нуждается. Я восстал, как делаю каждую тысячу лет.

Я заморгала, обдумывая это утверждение.

– Но я не видела обрывков на выставке. Куда они пропали?

– Когда настает время пробудиться, я уничтожаю их своей силой. Иначе мне было бы трудно двигаться.

Я фыркнула.

– Надо думать… О’кей, как ты так быстро выучил английский?

– Чары.

Я недоуменно уставилась на Амона, и он добавил:

– Сперва я не понимал твоего языка. Помнишь, как мы объяснялись жестами в Обители Муз?

Я кивнула.

– Я прочел заклинание из Книги Мертвых и связал наши сознания так, чтобы мы понимали друг друга.

– Значит, ты сможешь понять любого человека из любой страны?

– Если понадобится, да.

– Почему ты выбрал меня?

Несколько мгновений он молчал. Затем сорвал пригоршню травы и медленно ссыпал между пальцами.

– Потому что ты была там, – наконец ответил он, не поднимая глаз.

Я откинулась на спинку скамейки и скрестила руки на груди. С каждым его ответом мой скептицизм рос и ширился.

– Ты можешь мне что-нибудь показать? – и я описала ладонью замысловатую дугу. – Ну, что-нибудь волшебное?

– А то, что я перенес тебя из дома сюда, не доказывает мои способности?

– Ну, может, ты меня загипнотизировал, и я дошла своими ногами, просто не помню. Покажи что-нибудь, что меня убедит.

– И что тебя убедит?

– Не знаю. Десять казней египетских? Восстание армии мертвецов? Воскрешение твоей давно усопшей любви?

Амон нахмурился.

– Зачем мне это делать?

Я пожала плечами.

– Мумии в кино обычно так и делают.

– Что такое «кино»?

– Ну, представление. Вроде спектакля.

– Гм. Мне бы не хотелось насылать на твой город… казни. Чтобы поднять армию мертвецов, мне понадобится источник бесконечной силы, которого у меня сейчас нет. И я никогда не любил ни одну женщину.

– Серьезно? Значит, тебя нигде не ждет подружка-мумия?

Амон склонил голову набок.

– Меня ожидают братья, но больше никто. У меня нет друзей женского пола.

– Хм. Интересно. – Я мысленно пометила эту информацию ярлыком и до поры до времени убрала на полку. – Ладно, тогда давай что-нибудь другое.

– Мне нужно беречь силы, – ответил Амон после краткого размышления. – Так что я сделаю что-нибудь маленькое.

– Идет.

И я, подавшись вперед, хищно уставилась на Амона, который поднял руки и сложил их в молитвенном жесте. Ничего не произошло. Парень закрыл глаза, наморщил лоб и медленно развел руки в стороны.

Между ними горел огонек.

Не успела я удивиться этому чуду, как в ладонях Амона начал закручиваться миниатюрный песчаный вихрь. Я инстинктивно прищурилась: отдельные песчинки, долетая до меня, кололи лицо и запутывались в волосах. Затем песок начал сгущаться, приобретая очертания сфинкса со сложенными крыльями.

В следующую секунду на холме появился бегун. Я пулей слетела со скамейки и схватила Амона за руки. Чудесный свет погас, и сфинкс осыпался на землю безжизненной серой струйкой.

– Я тебе верю, – прошептала я.

Наши лица внезапно оказались ближе, чем когда бы то ни было, а притяжение стало почти невыносимым. Мой взгляд предательски соскользнул с глаз Амона на его губы, и я снова залилась краской. Парень не отстранился и даже не шевельнулся, но я знала, что он тоже чувствует тепло, внезапно разлившееся в воздухе между нами.

Еще пара сантиметров, и мы бы поцеловались. Я осознала, что и правда хочу ощутить вкус и упругость его губ, и с запоздалой тревогой задумалась, мое ли это желание – или снова внушенное извне.

Рациональная часть меня недоумевала, как я с такой легкостью смогла перейти от абсолютной ненависти – или, по крайней мере, чего-то очень на нее похожего – к почти флирту. И с кем? С древней мумией, обладающей паранормальными способностями!

Нет, я точно сбрендила.

Я медленно отстранилась, и прохладный ветер наконец остудил мои щеки.

– Амон, – очень серьезно начала я, прокашлявшись. – Какой бы силой ты ни обладал – пожалуйста, пообещай, что не будешь показывать ее никому, кроме меня и своих братьев.

– Почему? – удивился он, потирая мои запястья. Наверное, это должно было меня успокоить, но по венам будто побежали разряды тока. Я мягко высвободила руки, боясь обидеть Амона этим жестом, однако он ничуть не расстроился – просто с любопытством на меня взглянул.

Я дождалась, пока бегун скроется за деревьями, и только тогда ответила: