Дар Прозерпины - Андрей Дыфо Страница 21

– А взамен? – сдался Полетаев.

– Взамен ты организовываешь колонну из сотрудников МВД, которые будут следить тут у меня за порядком.

– Это где это «тут»?

– Как же ты, главный страж порядка города, не знаешь, что происходит?

– А что происходит? – решил прикинуться «дурачком» Полетаев.

– Ты и правда такой дурак или это издержки профессии? Или ты с детства инвалид умственного труда?

Полетаеву крайне не понравилось направление, в которое перетек разговор, и он резко раскидал все три трубки по своим аппаратам, а потом в оперативном порядке их снова снял. Раздались приглушенные длинные гудки, затем сменившиеся короткими. Постоянный писк немного раздражал, тем не менее жить можно. Предусмотрительный Иван Петрович достал из аптечки вату и заложил ею уши. Красота! Стало совсем тихо, даже уличный шум перестал беспокоить полковника. Однако ненадолго. Не успел он заново взяться за журнал «Крокодил», как гудки в трубках сменились нарастающими в геометрической прогрессии звуками голоса, переходившими на какие-то совершенно немыслимо высокие ноты, заставляя сотрясаться не только мебель, но и пол, и даже стены.

– Так мы не договорили, – вещал голос, – как тебе сделочка?

– А если я не соглашусь? – завопил Полетаев.

– Ну, возможен и такой вариант. Только вот я все предусмотрел. И в таком случае подробное досье обо всех твоих грязных делишках ляжет на стол куда надо и кому надо.

– Нет, я не смогу… Делайте со мной что хотите…

– Ну а как же пенсия, обеспеченная старость? Непорочная служба в течение стольких лет? Что, всё коту под хвост?

– Один я прийти смогу, остальных не поведу, – сказал, как отрезал, Полетаев.

– О! Уже кое-что. Переговорный процесс перешел в решающую фазу. И это не может не радовать. Ладно, иди один. Остальные и так подтянутся. Те, которые еще не вернулись… Только теперь уж извиняй, забесплатно.

– Я согласен, согласен, только замолчи!!!

* * *

Когда Андрей подошел к кабинету Полетаева, секретарши Вари на месте уже не было. Андрей постучался и, не дожидаясь разрешения, вошел. В кабинете он застал затравленно озиравшегося начальника, затыкающего уши обеими руками, скорчившегося в углу между батареей и шкафом. Все три телефона разрывались от звонков. Андрей подошел к столу, снял трубки со всех аппаратов и вернул их обратно. Звонки прекратились.

– Что с вами? – участливо спросил Андрей, опускаясь на корточки перед поникшим Полетаевым.

– Н-н-и-и-чего, – пролепетал начальник, – просто плохо что-то стало…

– Иван Петрович, – начал участливо Андрей, надеясь рабочими вопросами вернуть полковника к жизни, – тут такая петрушка получается. Я начал обзвон членов семей пропавших сотрудников, но, вы не поверите, все время попадаю на одно и то же лицо.

– Какое? – Полковник, как показалось Андрею, был не совсем адекватен.

– На некоего Иванова Ивана Ивановича. Сразу ясно, что это псевдоним, но…

– А-а-а-а! – застонал Полетаев, снова прижимая ладони к ушам. – Молчи, молчи Христа ради!

– Что с вами? Водички?

– Нет, нет, не надо. Хорошо. Иди.

– Но, Иван Петрович, мы не договорили…

– Андрюша, ступай, расследуй, выясняй. Остался только ты.

Андрею показалось, на глаза Полетаева навернулись слезы. Возможно, он не в себе, он сходит с ума!

– А как же вы?

– Уходи, иди… я как-нибудь сам. Иди и закончи это дело во что бы то ни стало! – Последние слова полковника были похожи на напутствие и, одновременно, настойчиво выпроваживали следователя Макарова. Андрей развернулся и вышел из кабинета.

Что оставалось делать в такой ситуации? Своего начальника он никогда в таком состоянии не видел. Тот отказывался от помощи… Очевидно, критическое эмоциональное состояние полковника было как-то связано с делом, которое он поручил расследовать Андрею. Вернувшись в свой кабинет, следователь наугад набрал номер. Ответил все тот же Иванов.

– Что тебе надо, Иванов? Чего ты добиваешься?

– Вот те раз, вот это следователь! А где тонкие приемы следствия, где полунамеки и прочие милицейские штучки… А? Не обучен?

– Ты мне мораль не читай. Давай встретимся и поговорим по-мужски.

– Макаров. Я тебе серьезно говорю, у меня полно дел и на тебя отвлекаться я не намерен. Тебе поручили дело, вот ты и расследуй. – Настырность следователя раздражала Иванова, но он, как показалось Макарову, понимал, что, если не даст каких-либо более или менее вразумительных ответов на поставленные вопросы, тот от него так просто не отстанет.

– Откуда ты? Что здесь делаешь?

Иванов, немного поколебавшись, повесил трубку. Макаров тут же набрал номер снова. На этот раз длинные гудки. Никто не отвечает. Следователь набрал еще раз первый, пришедший в голову номер. Тот же эффект. Что делать? Следствие явно заходило в тупик. Андрей подошел к окну, выходившему на небольшой переулок. Пустынная улица. Майский ветерок гоняет ворох газет. Ни одного пешехода. Лишь где-то вдалеке он еле-еле различил удаляющуюся в неизвестном направлении фигуру. А может, это и не человек вовсе, а обман зрения? Так случается, когда очень хочешь чего-то или кого-то увидеть. Поневоле начинает мерещиться… Ни одного раскрытого окна, из которого бы выглядывал, скажем, какой-нибудь любитель покурить на свежем воздухе не выходя из дома или любительница поглазеть на прохожих.

Глядя на этот унылый пейзаж, Макаров постепенно подошел к весьма простому, но верному выводу. Взял табельный пистолет, рассовал по карманам наиболее подходящие случаю корочки-удостоверения, заботливо выписанные ему начальством, и вышел, заперев кабинет на ключ. В управлении было ТИХО, как никогда. Во всяком случае, Андрей такой тишины не припоминал. Он промчался по этажам, бухая кулаками по дверям. Никто не вышел, не отозвался. Даже Полетаев куда-то исчез. Что ж. Надо было действовать. Хоть он и обещал вести следствие не выходя из здания, ситуация складывалась таким образом, что сдержать слово не представлялось возможным. Андрей спустился вниз, прошел мимо пустынной проходной. Во дворе лаяла собака – хороший признак. Значит, катаклизм не затронул животных. А потому надежда есть!

Андрей решил взобраться на самое высокое здание во всей округе – пожарную каланчу – и оттуда обозреть, что происходит в городе. Дверь оказалась не заперта, винтовая лестница резко уходила вверх, упираясь в небольшую комнатку для дежурного. Добежав до самого верха почти не запыхавшись, следователь выглянул и от увиденного на миг оторопел. Людская круговерть, столь разнообразная в обычное время, теперь двигалась строго в одном направлении – к Главпочтамту. Люди покидали дома. В опустевших дворах становилось пустынно и гулко. Стекаясь с периферийных на центральные улицы, горожане вливались в общий мощный поток, впадавший в здание почты. Не было слышно привычного веселого гомона, который, как правило, сопровождал, скажем, майские демонстрации. Наоборот, люди, точно подчиняясь чьей-то неумолимой и жесткой воле, шли, покорные судьбе, на почту, как преступники на эшафот.