Рус. Заговор Богов - Вадим Крабов Страница 21

В одну из редких ночевок в Кальварионском дворце Рус предложил:

– Гель, давай-ка рожай. Пора. – Сказал и по сердцу растеклось тепло, будто вот он, младенец, уже пузыри пускает, нелепо шевеля умилительными ручонками с многочисленными пухлыми перевязками.

Гелиния удивленно подняла голову с груди Руса. Они расслабленно блаженствовали после горячей близости.

– Да не могу я сейчас! – Слова сорвались быстрее, чем успела подумать. Сразу поправилась: – Я еще даже не беременна.

И вспомнила, что и Отиг ей говорил о растянутых каналах, достаточных для хорошего подмастерья, что можно бросать упражнения, а значит, беременеть стало безопасно; и что отец неоднократно намекал, мол, неплохо бы наследника, а то по всем законам сейчас это звание носит ее супруг – человек для Пиренгула со всех сторон уважаемый, но далеко не родной. Да и вообще, мысленно оглядев все свое двухгодовое княжение, Гелиния вдруг явно расслышала, как «весь народ», каждая служанка за ее спиной шепчутся на эту тему.

– Ты чего замерла? – Рус поленился вытягивать лежащие под собственной головой руки, которые, как известно, мягче любой перины, и встряхнул жену резким шевелением груди, на которой она расположилась, удивительным образом забравшись на этот маленький пятачок почти всем телом. Хвала богам, легким. Гелиния стала медленно, глубоко задумавшись, поворачивать к нему лицо.

«Как все запущено!» – посетовал Рус и приступил к уговорам:

– Каналы у тебя уже достаточно растянулись, можно не упражняться, поэтому ребенку не повредишь; мальчика мой Дух жизни обеспечит. В смысле нужные… – Он замешкался в подборе гелинских или тирских слов, объясняющих понятие «сперматозоид», нашел – «мужская часть семени», приготовился добавить, что согласен и на девочку, но сказать ничего не успел. Со словами: «Я так долго от тебя ждала этого, Русчик!» – Гелиния закрыла его уста своими…

«Так это я виноват, оказывается?!» – хотел возмутиться муж, но… отложил выяснение «на потом». А когда настало это «потом» – блаженно уснул.

Девять месяцев пролетели незаметно.

Перед родами молодая мамочка сильно переживала, но процесс прошел на удивление легко: быстро, в особенности для первородящей, и почти безболезненно. Тиренкам-повитухам не пришлось поить княгиню традиционным степным обезболивающим и укрепляющим отваром, а приглашенный Целитель чуть не уснул. На лекаре настоял мечущийся в соседней комнате отец:

– Ничего, Пиренгул, Низарин. – Мать Гелинии все-таки соизволила явиться на такое событие. Обычно она дочь игнорировала. Впрочем, это чувство у них было взаимным. – Не обеднеем. В обычаях моего народа рожать в присутствии Целителя. Да вы садитесь! – Рус показал на удобные округлые диваны. Они находились в «золотой» гостиной – овальной, смежной с супружеской спальней, где сейчас, по представлениям Руса, тужилась Гелиния. – А то я сам как в муравейник залез… Вина, уважаемая Низарин?

– Не откажусь, – ответила теща, кокетливо улыбнувшись и скромно потупив глазки.

– Да успокойся ты, Рус! – воскликнул совершенно уверенный в себе тесть. По крайней мере, выглядел он таковым. – Гелингин – баба здоровая, тем более маг-подмастерье. Уж с таким плевым делом – справится!

Низарин, оглядев мужа с ног до головы взглядом, в котором явно читалось: «А ты сам-то пробовал? Плевое дело?!» – промолчала, как истинная тиренка, живущая по заветам Предков, и изящно отведала красного вина из смешного бокала с длинной ножкой, невесть откуда появившегося у нее в руке, – это уже по-архейски, по обычаям просвещенных земель. Слуги – Рус с удивлением насчитал аж четырех – держались незаметно.

«Блин, настоящий дворец, в натуре!» – почему-то возмутился он.

Хотя понятно почему: во-первых, волновался так, как не переживал никогда в жизни; во-вторых, он еще помнил дом абсолютно пустым, если не считать его и Гелинию внутри этого большого здания. И та пустота удивительным образом не давила, была теплой, благожелательной. Тогда дом казался живым. Он, конечно, и сейчас оставался таковым, а с активированными узорами – даже более того, однако… по мнению высокомерных, но, хвала богам, сгинувших каганов, «толпа грязных людишек, вечно снующих туда-сюда» не давала в этом убедиться.

Задремавший под натужные стоны роженицы Терентий проснулся от богатырского крика младенца. Посмотрел, как ловко действуют повитухи, и даже не пошевелился, чтобы помочь. Опытные тиренки все делали правильно, а сияющая мамочка могла послужить натурщицей для сюжета «счастливая женщина». Целитель вгляделся в орущего малыша. «Здоров», – определил через пару мгновений и… не стал вставлять в ауру «младенческую силу» – тайную целительскую структуру, укрепляющую защитные силы человека.

Орден Исцеляющих не вмешивался в политику. В войнах участвовал исключительно в качестве лекарей, по возможности помогая обеим сторонам. Но был он жаден. Как весь орден в целом, так и большинство его членов. То ли это была особенность Силы, то ли воспитание в школах ордена шло в этом специфическом направлении. Но, как бы там ни было, когда древние маги-Исцеляющие создавали структуру «младенческой силы» – которая, кстати, в свое время резко снизила детскую смертность, – то получилась она с побочным эффектом. Во-первых, резко снижалась вероятность возникновения склонности к Силе (Целители были единственным орденом, который вел статистику в современном земном понимании этой науки); во-вторых, спустя много лет у некоторых людей с этой меткой могли возникнуть псевдозаболевания, излечиваемые только Целителями и, разумеется, за хорошие деньги. То, что, допустим, «красноглазие», «ложное бельмо» или «лицевой лишай» можно было не лечить вовсе – другое дело. Убийцами маги-Исцеляющие все же не были, и частенько псевдоболезни проходили сами. Вместе с юностью и наступлением брачного возраста. Но, пожалуй, главной особенностью той древней структуры была абсолютная скрытность: она полностью растворялась в ауре и обнаружить ее можно было, только если знать о ее существовании.