Неизвестный с "Драккара" - Константин Муравьев Страница 21

«Этот объект не имеет ментоинформационного поля. Оно уничтожено. Остаточные следы поля присутствуют, и они уже начали постепенное его восстановление, но до цельной картины ещё очень далеко».

«Интересно, что здесь произошло?» – подумал я в надежде на ответ Магика.

Но, как это случалось и ранее, мой умный магический помощник промолчал.

«Ладно, захожу», – решил я и на нейросеть девочкам через ретранслятор «Драккара» передал: «Я внутрь станции, контролируйте помещение причального дока. Если что, сообщайте мне. Хотя она сейчас и полностью под моим контролем, но какое-то странное у меня от неё впечатление. Будьте настороже».

«Хорошо, что на автомате план станции скопировал», – подумал я, осторожно бредя по коридору в сторону поста управления узлом связи и станцией. Правда, заблудиться тут было сложно: станция была построена по типовому проекту малых стационарных объектов, чьи особенности построения и размещения отсеков я изучал в рамках материала, изложенного в нескольких базах знаний.

Хоть обстановка и атмосфера на станции держала меня в напряжении, но пока я шёл до командного отсека, со мной абсолютно ничего не произошло.

«Что же меня здесь так настораживает?» Эта мысль не покидала меня с тех пор, как я сошёл с трапа «Драккара».

«Я дошёл до комнаты управления, вхожу в неё», – передал я по нейросети.

«Принято», – ответила Рахута.

«Осторожнее», – обеспокоилась Леита.

Я разблокировал дверь и заглянул в образовавшуюся щель.

Большое полупустое помещение. Индикация аппаратуры. Несколько кресел. Обзорный экран. Вот всё, что мне удалось рассмотреть.

Не заметив ничего подозрительного, я ещё немного приоткрыл дверь и проскользнул внутрь.

Именно в этот момент моё чувство опасности взвыло на сотни голосов и на меня напали. Я резко рванул вперёд и в сторону, сделал несколько перебежек и укрылся под каким-то небольшим навесом, немного не добежав до пульта.

«Ника, Ньютон, на меня напали. Заблокируйте корабль. Контролируйте шлюз. Никто не должен покидать корабль и никого не подпускать к нему», – отдал я распоряжения искинам на корабль.

Через нейросеть со мной постарались связаться девочки, но я отклонил вызовы и заблокировал поступление всех внешних сигналов. Сейчас нельзя было отвлекаться ни в коем случае. Я сосредоточился на том, чтобы выжить.

Тактический режим боя и режим вероятностного прогнозирования подключились мгновенно. Всё окружающее пространство сразу же окрасилось в красный цвет зон повышенного риска нахождения, зон же с зелёным диапазоном безопасности не наблюдалось в принципе, недалеко маячило несколько жёлтых и оранжевых, но до них ещё нужно было добраться.

«Это плохо, очень плохо», – подумал я, так как находился в одной из красных зон, а значит, был в непосредственной опасности.

Постепенно я стал перемещаться в сторону ближайшей зоны с наименьшим в текущей ситуации индексом опасности.

Только я, немного успокоившись, насколько это было возможно в этой ситуации, попытался рассмотреть и понять, что же вызвало такой резкий всплеск эмоций страха и угрозы, овладевших мной, как чувство опасности снова резануло по моим натянутым нервам. Я выхватил бластер и открыл веерный огонь в направлении наибольшей плотности красного цвета, ориентируясь по степени давления и влияния, которое ощущал.

Странные тени возникли словно ниоткуда. Шесть неуловимых молниеносных противников. Они атаковали сверху, снизу, один раз даже из-за спины, хотя я и стоял и перемещался, прижавшись к одной из стен.

Первую и самую неожиданную атаку я или отбил, или просто смог сбить её ритм, тем самым избежав ран, которые мне могли нанести эти непонятные и странные враги. Я остался жив, но неизвестно, как долго будет сопутствовать мне удача, так как все мои чувства вопили, что всё только начинается.

Через пару мгновений моя тактико-вероятностная система прогнозирования немного адаптировалась к постоянно меняющимся условиям, и я смог увидеть наиболее вероятные векторы нападения моих неизвестных противников. Правда, степень достоверности не превышала шестидесяти процентов, что было очень плохо, так как не гарантировало уверенности в правильности предпринимаемых контрмер, но и это было уже лучше, чем ничего. Я даже начал замечать перемещение этих неизвестных противников и их возможные уязвимые точки.

Не понимал я только одного: почему я сам их совершенно не чувствую? Ощущать окружающее пространство и всех находящихся вокруг я стал уже на подсознательном уровне, и утеря этой своей способности принесла мне чувство сильного дискомфорта.

Мой магический компьютер смог внести некоторую ясность в этом вопросе.

«Применена техника ментального кокона, когда ментоинформационное поле существа помещается в непроницаемый кокон и становится совершенно неотличимо на окружающем фоне. Но эта техника требует высокого умения работать с ментальной структурой».

На основе пояснения Магика нейросеть смогла сделать и мной самим вполне очевидный вывод.

«С вероятностью, превышающей девяносто процентов, противники – ментоактивные существа высокого уровня подготовки. Нужно быть готовым к применению атак ментального плана».

«Принять во внимание новые данные», – отдал распоряжение я нейросети и Магику.

«Принято», – ответила Сеть.

Я же озадачился другой проблемой: «Но почему я не вижу их ни в каких других режимах? Мы можем с этим что-то сделать?» Было очень неприятно осознавать, что в такой экстремальной ситуации одна из моих способностей дала сбой. Тем более такая, которая может спасти мне жизнь.

«Свойство кокона и заключается в том, что он обеспечивает полное сокрытие помещённого в него объекта или существа для окружающего мира. Неизвестно, каким образом оператор их регистрирует сейчас. Уровень умений и знаний оператора не достиг ещё нужной степени развития его способностей».

Весь этот разговор длился доли секунды, да ещё и проходил на одном из фоновых слоёв сознания, тогда как основные события анализировались и обрабатывались всеми остальными потоками разума.

В ситуации цейтнота как единый механизм стали работать все мои способности: обработка и анализ событий, реагирование и прогнозирование, возможные действия противника и ответная реакция на них. Всё просчитывалось и укладывалось в единую модель ситуации. Разные слои сознания выполняли различные функции. Основной занимался анализом окружающего пространства и составлением текущей динамической модели ситуации, второй заведовал мерами противодействия нападению, третий отслеживал все изменения в окружающем пространстве, четвёртый производил вероятностное прогнозирование, последний регистрировал все оттенки моих эмоций, – как оказалось, они лучше всего реагируют на перемещения противника, отслеживая тем самым движение источников угрозы.

Такой подход к поведению и реагированию на угрозу и опасность пока давал мне возможность избегать нападений и хоть как-то реагировать на них. Но никакого эффекта растяжения времени, как это описывалось во многих книгах, которые до этого я читал, и, как я думал, у меня будет происходить в таком режиме существования сознания, у меня не возникало. Всё ощущалось с той скоростью, с которой это явление происходило на самом деле, просто мои реакции на эти события ускорились – я стал реагировать на них относительно внутреннего осознания события своевременно и действовать на вполне адекватном уровне.