Встречный марш - Александр Харников Страница 21

В общем, такой вот расклад. Абдул Гамид вроде бы согласился с ним, но по его лицу и поведению я видел, что бывшего султана мучают какие-то сомнения. Вчера вечером, накануне его отъезда в Анкару, у нас состоялся откровенный разговор.

Неделю назад, в пятницу, Абдул Гамид вместе с моими морпехами отправился в мечеть Султана Ахмеда, или как ее еще называют, Голубую мечеть. После того как над Святой Софией снова был водружен крест, мечеть Султана Ахмеда стала главной мечетью Константинополя. Вот туда-то и отправился на молебен Абдул Гамид со своей свитой.

Проповедь читал новый мулла, правильный, которого по нашей просьбе прислали из Казани. Так что насчет идеологической составляющей там было все тип-топ.

Но прихожане были ошеломлены тем, что «грозные московиты», так легко и просто разгромившие армию падишаха, сегодня вместе с ним явились на Джума-намаз (Пятничную молитву), сделали все, как и положено правоверным, омовение и, после провозглашенного муэдзином азана, расстелив в мечети молитвенные коврики, приготовились слушать хутбу — проповедь муллы.

Совершив двукратный намаз, Абдул Гамид и его охранники — их прихожане тут же стали называть «гвардией», так же степенно свернули молитвенные коврики и отправились в усадьбу Йылдыз. Разговоров потом было…

Кстати, наш «папа Мюллер» — старый контрабандист Аристидис Кириакос — доложил на следующий день поутру, что по данным его агентов, по всему городу и его окрестностям разнеслась весть о том, что завоеватели не собираются искоренять подчистую всех турок и с уважением относятся к мусульманам. Как следствие — поток беженцев резко сократился, как сократилось количество межнациональных и межрелигиозных конфликтов.

И вот вчера, опять-таки после пятничной молитвы, Абдул Гамид уединился со мной в саду и решил расставить все точки над «i».

— Уважаемый Мехмед Хаджи, — сказал он, — мы завтра с вами расстанемся. Сердце мое полно горечи. Я привык к вам, и мне будет очень трудно без ваших мудрых советов. Я мечтал, что вы станете моим визирем и будете подсказывать мне самые лучшие решения в трудных делах становления нового государства турок-османов.

— Эфенди, — ответил я, — мне тоже очень жаль расставаться с вами. Поверьте, я рад был бы и дальше помогать вам в эти тяжелые для вас дни. Но я человек военный, и служебная необходимость требует моего присутствия в другом месте. Но хочу вас утешить — вместо меня у вас будет советником капитан Фарид Хабибулин. Он человек опытный, прекрасный воин, имеющий боевой опыт, и к тому же мусульманин. При нем будет радиостанция — вы уже знаете, что это такое, — Абдул Гамид кивнул, — и в трудных ситуациях вы всегда сможете связаться со мной.

— Это хорошо, — задумчиво сказал бывший султан, — но я боюсь, что правоверные и христиане не смогут мирно жить вместе, и снова прольется кровь… Неужели новое государство турок повторит печальную судьбу Османской империи?

— А почему вы, эфенди, считаете, что все обязательно должно закончиться кровопролитием и взаимным истреблением? — спросил я. — Вот, к примеру, в центре России, можно сказать, в самом ее сердце, два с лишним века существовало мусульманское ханство. Оно называлось по имени его основателя, потомка Чингисхана, сына казанского хана Улуг-Мохаммеда Касима. И не было никаких войн с русскими, окружавшими со всех сторон это ханство. Скорее, наоборот — касимовские татары ходили вместе с русскими полками в походы в составе Московского княжества, а потом и Русского государства. Касимовский хан Саин Булат во время Ливонской войны командовал русскими войсками в Ливонии, а потом, приняв православие, даже был почти год царем Руси. А Иван Грозный, во времена которого это все происходило, называл себя «Иванцом Васильевым» и отдавал царские почести «Царю Всея Руси Симеону Бекбулатовичу».

Правда, потом Иван Васильевич снова стал царем, а Симеону Бекбулатовичу дал в правление великое княжество Тверское.

— Вот такая вот история, — сказал я Абдул Гамиду, который внимательно слушал мой рассказ.

— Да, оказывается, как плохо я знал историю страны, с которой туркам приходилось столетиями воевать, — задумчиво сказал бывший султан. — Надеюсь, что теперь уже больше никогда турки и русские не встретятся на поле боя.

— Иншалла, — ответил я и поднял глаза к небу.

— Иншалла, — задумчиво повторил вслед за мной Абдул Гамид и провел ладонью по тщательно выбритому подбородку.

Мы немного помолчали. Потом бывший султан спросил меня:

— Мехмед Хаджи, скажите, позволено ли будет новому государству турок иметь свою армию и флот?

— Думаю, что флот ему вряд ли понадобится, — ответил я. — Берега Ангорского эмирата будут омываться лишь водами Черного моря, полным и единственным хозяином которого станет союзный вам русский флот. Возможно, у эмирата будут небольшие патрульные суда, охраняющие его воды и занимающиеся борьбой с браконьерами и контрабандистами. А вот насчет армии…

Я внимательно посмотрел на Абдул Гамида. Тот слушал меня с волнением, даже румянец появился на щеках.

— Без армии, эфенди, никак не обойтись, — сказал я. — Ведь вашим соседом будет Персия, государство, которое на протяжении многих веков воевало с турками. Да и не только Персия. Один Аллах ведает — какие новые государства появятся на территориях бывшей Османской империи. И будут ли они дружественны Ангорскому эмирату?

Поэтому, несмотря на то что Россия и Югороссия заключат с эмиратом договор о дружбе и взаимопомощи, его армия должна быть достаточно сильной, чтобы отразить первый натиск врага. Пока мы не придем ей на помощь.

С другой стороны, новая армия эмирата должна быть многонациональной и многоконфессиональной. Опять возьмем в качестве примера русскую армию. В ее составе есть подразделения, сформированные из мусульман и даже буддистов. И ничего, воюют, причем неплохо воюют. И никому не мешает то, что кто-то из воинов крестится, кто-то совершает намаз, а кто-то поклоняется Будде.

В случае необходимости новая турецкая армия может принять участие в войнах, которые, к сожалению, придется вести России и Югороссии. За это солдаты и офицеры армии эмирата будут получать хорошую плату. К тому же вашим воинам-мусульманам будет приятно участвовать в походе, который, возможно, в самом ближайшем времени совершат русская и югоросская армии против англичан, которые угнетают несчастных жителей Индии. А ведь среди тех немало мусульман…

Абдул Гамид внимательно посмотрел на меня.

— Скажите, Мехмед Хаджи, знает ли то, что вы сейчас мне сказали, ваш начальник, адмирал Ларионов? Или это лишь ваши соображения?

— Виктор Сергеевич думает так же, — глядя в глаза Абдул Гамиду, ответил я. — И он надеется, что новое турецкое государство станет верным другом и союзником Югороссии.

— Да будет так, — торжественно произнес Абдул Гамид, приложив ладонь правой руки к сердцу, — в ненастную погоду надо искать убежище под высоким деревом. Ангорский эмират готов быть союзником новой страны, которая появилась на берегах Босфора. Мехмед Хаджи, я готов дать в этом клятву на Коране…