Жнецы ветра - Алексей Пехов Страница 21

Здесь не стало никаких троп, даже звериных, но следопыт пробирался дальше и дальше, впрочем, ни на миг не забывая об осторожности. Его расчет был прост — сделать большую дугу по лесу, обойти возможные посты набаторцев и выйти к их лагерю там, где они этого меньше всего ждут.

Возле молодой осины он остановился и освободился от ремней, удерживающих на спине выпрошенный у Глума арбалет. Громоздкое и достаточно тяжелое оружие было не слишком удобно во время разведки, но сын Ирбиса понимал, что если Уг отвернется от него и встреча с колдуном все же произойдет, то единственный шанс убить Белого — это болт, а не меч. Для себя северянин решил, что если только ему представится случай и он сможет подобраться к некроманту на расстояние выстрела, то попытается убить слугу Проклятых.

Смерть некроманта стоила того, чтобы рискнуть.

Просунув ногу в стремя, он двумя руками, с усилием, натянул тетиву и поставил ее на зацеп, но не притронулся к трем толстым болтам, что покоились за поясом, недалеко от ножен с длинными парными кинжалами.

Если его расчеты были верны, от того места, где он стоял, до дороги не больше трехсот шагов. Несколько минок Га-нор двигался параллельно тракту, а затем начал приближаться к нему.

Потянуло легким дымком костра, и почти тут же в отдалении заржала лошадь. Листва и предательские ветки под ногами следопыта не издали ни звука. Легкий шаг человека не потревожил их. Впереди показался просвет, и северянин, прижимаясь к деревьям, прошел двадцать ярдов, забросил арбалет за спину, затем лег на живот, прополз до низкорослого кустарника и встал на колени. Оценив расстояние до ветви над головой, он взвился в воздух, точно большой рыжий дикий кот. Сильные пальцы клещами впились в древесную кору, воин подтянулся, закинул ногу и оказался наверху. Словно опытный канатоходец, в два удара сердца, добрался до ствола и уселся в древесной развилке, скрывшись от чужих глаз за стеной желтой листвы.

Отсюда открывался прекрасный вид на большую поляну, окруженную кленами. За ними едва виднелась восточная дорога. Набаторский лагерь оказался большим. Га-нор насчитал больше восьмидесяти человек, почти столько же лошадей. Часть солдат устанавливала походные палатки, словно они собирались остаться здесь надолго. Остальные воины обтесывали свежесрубленные деревца, и у ног «плотников» уже лежала целая груда заостренных кольев. Га-нор не сомневался, что совсем скоро на тракте возникнет серьезная преграда для лошадей. На дальнем конце поляны, как раз напротив дерева, где прятался сын Ирбиса, неподвижно стояла четверка мортов. Набаторцы старались не приближаться к ним и обходили тварей дальней дорогой. Некроманта нигде не было видно.

Следопыт проторчал в укрытии больше полунара, но так и не заметил человека в белой мантии.

Оставаться дальше было опасно, и Га-нор соскользнул вниз.

Оставив временный лагерь позади, он обошел возможные посты, добрался до дороги и теперь крался вдоль нее, держась пролеска и избегая открытых пространств. Первый секрет воин обнаружил сравнительно легко. Южане даже не удосужились спрятаться. Болтали на своем грубом языке и в ус не дули. Следопыт не стал с ними связываться, проскользнул за спинами ничего не подозревающих сторожей и углубился в лес. Шагов через четыреста разведчик выбрался на прогалину, где солнечный свет золотил густой ковер из влажных лимонно-желтых листьев, и наткнулся на второй патруль.

Трое набаторцев о чем-то отчаянно спорили. Рыжий мечник не слишком хорошо знал их речь, но, судя по отчаянным жестам и резкому тону, южан что-то встревожило.

Один из них, чтобы прекратить спор, махнул рукой и опрометью бросился бежать туда, где прятался следопыт. Второй набаторец окликнул товарища и, видя, что тот не слышит, бросился следом.

Помянув Бездну за столь неудачное стечение обстоятельств, северянин уложил болт и выстрелил в тот момент, когда человек едва не столкнулся с ним. Затем выскочил из зарослей, перепрыгнул через тело и треснул второго набаторца по голове разряженным арбалетом. Последний из патруля, обнажив меч, бросился на сына Ирбиса.

Га-нор выхватил кинжалы, увернулся от мощного вертикального удара, грозившего разрубить его от макушки до середины грудной клетки. И, оказавшись сбоку, опрокинул врага на землю ловкой подсечкой. Для того чтобы заблокировать руку с мечом, сыну Ирбиса пришлось расстаться с левым кинжалом. Взяв запястье на болевой прием и прижав коленом поверженного врага, он нанес три сильных тычка в незащищенную шею.

Встав с трупа и подобрав второй кинжал, разведчик вытер оружие листьями, тыльной стороной ладони смахнул с щеки капли чужой крови. Не задерживаясь на открытой местности, скрылся в зарослях. И только после этого остановился и прислушался.

В лесу не раздавалось встревоженных криков, никто не спешил продираться через подлесок, рога молчали. Скоротечная схватка на безымянной лесной прогалине осталась незамеченной для других патрулей южан.

Га-нор не собирался прятать трупы. Ни к чему. Когда мертвецов обнаружат, он будет далеко. Больше не останавливаясь, сын Ирбиса направился прямиком в чащу.

Эта часть леса была светлой — множество открытых полян, проплешин и старых, уже успевших зарасти невысоким подлеском вырубок. Следопыт прошел мимо небольшого сонного озерца со спокойной маслянистой водой. На противоположном берегу плавали дикие гуси. Завидев человека, они встревожились и скрылись в высоких желтых камышах. По ручью, втекающему в водоем, Га-нор добрался до знакомого оврага, пошел по узнаваемой тропе, но внезапно остановился и втянул носом воздух.

Пахло кровью.

Зарядив арбалет, следопыт медленно двинулся вперед.

Одна из елей была полностью лишена ветвей. По обнаженному стволу с содранной корой и сломанной верхушкой текла смола. Похожие на мед янтарные капли медленно ползли вниз, смешиваясь с кровью. В двух ярдах от земли висел человек, облаченный в некогда белую, а теперь алую мантию, подпоясанную желтым кушаком. Из груди некроманта торчал хилсс. Посох пригвоздил колдуна к дереву, словно иголка бабочку к бумажному листу.

В сдисце оказалось удивительно много крови. Она пропитала его одежду и ручьями стекала на землю, насыщая толстый охряный ковер из хвои. Лицо мертвеца застыло, превратившись в восковую маску. Все черты обострились, карие глаза остекленели, оскаленные в гримасе боли зубы казались волчьими, а не человеческими.

Он умер совсем недавно, кровь была свежей. А значит, тот, кто его убил, не мог уйти далеко.

Га-нор пригнулся и быстро осмотрелся. Деревья стояли плотно друг к другу, и из-за этого здесь царил неприятный полумрак. За любым стволом, в любой тени могла притаиться опасность.

Прошла минка. За ней потянулась другая.

На нижних ветвях ближайшей ели сын Ирбиса краем глаза заметил движение. Он резко вскинул голову, но это была всего лишь птица. Большой ворон, не мигая, смотрел на человека. Это длилось всего лишь какую-то уну, но северянина, который был человеком не пугливым, внезапно пронзил холодок страха. Птица, словно почувствовав это, насмешливо вспушила угольные перья и хрипло, неприятно каркнула.