Последний страж Эвернесса - Джон Райт Страница 21

Гален с помощью плавников вытянул тело на берег, и стоило ему это проделать, как море за спиной исчезло. Полоска дюн теперь была козырьком перед длинным обрывом во тьму. И уже не осталось возможности уплыть вверх навстречу приливам ночи, чтобы вернуться в верхний мир. Покинуть этот берег – значит немедленно кануть в преисподнюю. Он оказался в ловушке.

Когда глаза привыкли к сумраку, юный маг разглядел у основания гигантского скального выступа трех связанных коронованных женщин в белых, черных и красных одеяниях: руки прикручены к щиколоткам, цепи железных ошейников захлестнуты вокруг колен.

Здесь были и другие, не принадлежащие человеческой расе. В черной тени дюн, как он видел теперь, горбились мохнатые округлые тела. Так могли бы выглядеть жирные люди с кошачьими мордами и обрубками вместо рук и ног.

Это были сэлки. Они лежали, как и он, на брюхе, а если двигались, то мучительно и неуклюже переваливались по песку с боку на бок. Некоторые – немногие – размером не отличались от него, прочие же оказались гигантскими быками, чье глубокое дыхание напоминало свист ветра в подземных пещерах.

Но они не просто дышали. Во мраке, лежа среди бессчетных перемолотых человеческих костей, сэлки распевали:

В тиши глубин мы клича ждем,

Чтоб плоть живую снова рвать;

Нас ничему не удержать,

Когда во мраке канет все.

Конец голодной полосе!

Их жизнь и облик мы возьмем,

Их жен насильно заберем,

Когда во мраке канет все.

Среди людей во всей красе,

Лицом – как ты, но зверь умом,

Вдруг обернется друг врагом,

Когда во мраке канет все.

Гален слушал с растущим беспокойством. Неуклюже горбясь, он пополз было по песку к пленницам, затем остановился, заметив, что на него направлен блеск множества темных глаз с тупых концов массивных тюленьих тел.

Он едва не сомлел от облегчения, заметив рядом гигантского пятнистого альбиноса. Когда огромный тюлень повернулся к нему, его звериная голова украдкой откинулась назад и из небольшого отверстия на шее выглянула человеческая. Волосы у человека были седые, а борода – «соль с перцем».

Правая лапа тюленя внезапно обмякла, из щелки на брюхе появилась человеческая рука и незаметным движением нетерпеливо поманила его.

На руке Гален заметил серебряное кольцо с геммой из лунного камня – символ дома Ньёрда.

Стараясь не потревожить тюленью личину, юноша осторожно выпростал руку из-под плаща. В высунувшейся из-под круглого пуза ладони был зажат мраморный шарик. Гонец плотно стискивал кулак, опасаясь пропустить меж пальцев хоть малейший лучик серебряного света, чтоб не сверкнул в темноте.

Внезапно громким и радостным крещендо грянул припев:

Восстанет древний Ахерон

Увлечь людишек к их судьбе.

Слепых твердынь ужасен стон,

Предвечный мрак объем лет все!

Что им беда, отрада нам,

Мы уничтожим солнца свет.

Ослепнут люди навсегда.

Предвечный мрак изгладит все!

Гигантская туша Дилана встала на дыбы, вскинула повыше тюленье рыло и пропела звонко и весело:

Вот маловерный дурачок,

Он нас хотел перехитрить.

Его раскроем как стручок,

Чтоб мрак не смог его укрыть!

Как нам проныру проучить,

Что в гости к нам посмел заплыть?

Трио высоких, чистых голосов вступило в хор, и тут Гален заметил, что связанные женские фигуры как-то странно корчатся и извиваются. Руки и ноги у них обвисли, волосы и лица смялись и отвалились – из широких щелей в королевских горлах выглядывали черные мохнатые улыбающиеся тюленьи рожи. Актеры выбрались из своих костюмов – пустые одежды из белой кожи, свисающие с тюленьих лап, складками опали на песок.

Кожа трех красивых женщин была содрана с их трупов, догадался Гален, а души, вероятно, уже погружены на черный корабль и отправлены вниз, в Ахерон.

Передразнивая три царственных голоса, тюлени запели:

Мы плоть на шкурку запасем,

А дух отправим в Ахерон.

Приимет косточки Настронд,

И мрак пожрет его совсем!

Гален скинул плащ сэлки и вскочил на ноги. Но Дилан схватил его за запястье той руки, в которой была зажата драгоценная огненная жемчужина. У человеческого лица Дилана остались острые, как у лисицы, зубы. Он наклонился, и челюсти сомкнулись на Галеновом запястье. Но юноша обнаружил, что снова облачен в доспехи и копье по-прежнему у него в руке. Зубы Дилана ударились об наручь, и сэлки отшатнулся, взвыв от боли. В следующее мгновение ему пришлось спешно уклониться и отпрянуть, дабы избежать удара звездного копья.

Все оказалось ловушкой. Азраил не мог бы так обмануться. Среди сэлки не нашлось предателя – предателем был сам Азраил, который завел сюда Галена.

Здесь копье сияло ярче, чем Галену снилось когда-либо раньше. Тюлени помельче пугались его сияния и неуклюже ковыляли прочь, вопя от боли. Но более крупные напирали, даже когда свет обжигал им лапы и морды. Щурясь, подрагивая усами от ярости, громадные сэлки смыкали кольцо вокруг Галена.

Юный маг, напрягая все силы, вновь и вновь разил острыми четкими отработанными ударами. Один тюленид лежал мертвым на песке, другой истекал кровью.

Сейчас младший Уэйлок молча благословлял своего дедушку, который ежедневно заставлял его по многу часов упражняться с оружием, на взгляд внука бесполезным и безнадежно устаревшим. В результате блоки, контрудары и смертельные выпады получались легко, как на тренировке.

Возможно, потому, что он подумал о дедушке, Гален в то же мгновение увидел его в отдалении, прикованного за шею на борту одного из вытащенных на пляж черных кораблей. Отчаянными жестами дед показывал внуку, чтобы тот обернулся. Тот, подозревая уловку, сосредоточился на округлых фигурах, вздымающихся перед ним.

Внезапно позади раздался смех, и произошло какое-то движение. Гален повернулся и нанес неловкий удар.

Огромный чудовищный тюлень, размером больше вагона, бросился на него со спины. Галеново копье вонзилось великану в кошачью морду, но выбило только струйку крови – тварь оказалась слишком велика для эффективного удара. Великан прокатился через противника, выбив из него дыхание, и превратился в человека. Он поставил ногу юноше на горло.

Раздался голос, подобный рокоту морских волн:

– Привет, лягушонок, жалкий маленький шпион! Не из тех ли ты, что караулят Эвернесс, а? Вы припадаете к земле, словно жабы, опасливо выглядывая из-за своей распрекрасной высокой дамбы, чтоб с ужасом взирать на наше широкое, черное, соленое море. Хо-хо. А теперь ты заглянул так далеко, так далеко, и увидишь ты свою смерть. Как бы мне хотелось освежевать тебя, сделать из твоей кожи красивый плащик и разгуливать в нем на человеческих ногах там, наверху, где, говорят, солнце светит! Но нет, нет, другой, а не я, будет носить твою красивую шкурку!