Городской охотник - Алексей Волков Страница 21

В дверь стучать не пришлось, провидец уже ждал их, и едва Алексей с товарищами подошёл к двери в его так называемую келью, она распахнулась, и отец Леонид предстал перед гостями. Невысокого роста мужчина, тонкий в кости, с длинными волосами, собранными в пучок, и редкой бородкой. Обильные возлияния и регулярное нарушение заповеди «не чревоугодничай» никак не отражались на фигуре отца Леонида, чему Алексей не уставал удивляться и даже потихоньку завидовать. Если бы он сам в таких объёмах поглощал пиво и разнообразные к нему заедки, любимой из которых у монаха являлись креветки, то через пару недель ощутимо прибавил бы в весе. А через месяц и вовсе стал бы пыхтеть при подъёме на пятый этаж. Приходилось поддерживать себя в форме, изнуряя тело упражнениями в тренажёрном зале три раза в неделю и ежедневными утренними пробежками. Отец Леонид хитро прищурился, от чего стал похож на вождя мирового пролетариата, для конспирации отрастившего волосы и напялившего подрясник. Священник скрипучим голосом поприветствовал всю троицу:

— Ну-с, язычник, за чем пожаловал в обитель Господа? Умы его служителей смущать будешь или помощь нужна? — Глаза монаха улыбались по-доброму. Алексей не сомневался, что отец Леонид знает, за чем пожаловали нежданные гости, но все же счёл нужным ответить.

— Да, батюшка, за помощью. Только не фыркай, отче, не мне помощь нужна. Им. — Алексей мотнул головой в сторону своих спутников. — Они православные, так что помочь им твой долг. Для себя я не ищу у тебя поддержки. Не в этот раз. Но скоро она мне понадобиться, и ты, надеюсь, не откажешь?

— Не откажу, язычник, Господь заповедовал нам спасать даже души заблудших во тьме ереси. Давайте уж, проходите в келью. Не через порог же беседовать. Рассказывайте, что приключилось, и чем смиренный служитель церкви может вам помочь.

Келья не отличалась роскошью, как и положено было жилищу того, кто избрал своей стезёй смирение плоти и отказ от мирской суеты. Простая кровать, застеленная ровно и аккуратно, как в армии. Стол. Два стула, лавка у стены. Полки с книгами. И огромный иконостас, практически во всю стену. С него скорбно смотрели на вошедших лики святых подвижников. Взгляд Спасителя с одного из образов, казалось, прожигал насквозь, выворачивал наизнанку душу и, в то же время, умиротворял. «Непонятная смесь ощущений», — отметил про себя Алексей, не раз бывавший уже в этой келье. Всякий раз ему казалось, что Спас Ярое Око постоянно следит за ним нарисованными глазами, не признавая в нём человека, достойного находиться на святой земле. Но земля эта святая не только для православных. Давным-давно, во времена далёких предков, здесь располагалось капище Перуна. Из-под корней огромного дуба, многие столетия служившего окрестным народам местом поклонения покровителям, бил родник холодный и чистый, струями своими омывая чашу, в которую складывались корни векового исполина. В дуб были врезаны челюсти кабанов, волков, медведей. Бог воинств и героев находил временное пристанище в кроне дуба, а по особым случаям ствол исполина служил ему лестницей с небесной тверди на твердь земную. Волхвы жгли костры вокруг священного дерева, не давая им погаснуть ни на мгновение. Чуть ниже, по склону холма, раскинулась березовая роща. Светлая и привольная. В Купальские ночи в роще горели костры, но уже посвященные другому богу — молодому Яриле. Парубки с девчатами прыгали через костры, пели песни, водили хороводы и гонялись друг за другом в лунных сумерках рощи. С Купальских вечеров до следующего года на ветвях берёз развевались разноцветные ленточки, жертвуемые девушками богу плодородия.

А потом пришли крестители Руси. Огнём и мечём они согнали окрестные племена в новую веру, срубили священный дуб, извели под корень Ярилину рощу. И долго ещё ратились брат с братом, выясняя, чья вера праведна: заповедованная пращурами или принесённая византийскими находниками. В конце концов победила вера новая, молодая. А несогласные ушли в дальние лесные заимки, чтобы жить по прародительским заветам и не держать ответа перед князем или жрецами нового бога, именуемыми пастырями и святыми отцами.

Много позже на месте священного дуба и чудной рощи вырос монастырь. Иноки заключили вольно бьющий родник в камень, превратив его в источник со святой водой. Он не возражал, так же, как и сотни лет назад, журчали его струи, даря людям прохладу и свежесть. Правда, теперь разбивались они не о гостеприимную ладонь старого дуба, а о подставленные каменные борта, но святости для таких, как Алексей, не утратили. Частички живой мощи трепетали под камнем, воды родника давали им выход наружу, даруя мир всем верующим. Мир, в котором люди постоянно находили причину для кровопролития. Родник будто пытался объединить непримиримых, указывая на то, что все они — дети одной силы, имя которой — Жизнь.

— Присаживайтесь, гостенечки, — предложил отец Леонид. — Только уж места на всех не хватит, не обессудьте.

— Да чего уж там, батюшка, — пробасил Олег, густо, по-детски покраснев. — Постоим, если что. Мы люди простые.

— Вы уж точно простой, — усмехнулся провидец. — Господин Ефимцев, присаживайтесь. К столу прошу. И вы молодой человек, — обратился он к Сашке. — А этот еретик пусть постоит, — хитро улыбнулся монах и кивнул на Алексея. Тот ни капли не обиделся, привык за годы к такому общению. При каждом удобном случае монах не упускал возможности попенять Алексею на его неверие.

— Откуда ты знаешь Олега? — задал он вопрос уже в спину монаха с болтающейся по ней жиденькой косичкой.

— Так кто ж его не знает? — Ответствовал инок. — Про него газеты пишут, в новостях рассказывают. Милиция, опять же, разыскивает.

— Как разыскивает?! — вскинулся Олег. — За что?

— Да вот, хотят проверить вашу причастность, господин коммерсант, к трагической гибели некоей особы, неудачно упавшей под колеса поезда нынче утром. И пытаются выяснить, нет ли связи между вами, её гибелью и гибелью двух доблестных служителей дорожной милиции, ведь у этих трёх жертв, как на грех, исчезли головы.

— Вот же бля! Ой, простите, батюшка.

— Бог простит, — ответил отец Леонид. — В следующий раз следи за речью.

— Извините, — убито потупился Олег. И, как школьник, пробормотал: — Я больше не буду.

— То-то же, — назидательно воздел перст монах. — Сквернословие есть грех. Так, Лёша?

— Угу, — помычал Алексей, давясь неуместным смехом. Вид притихшего Олега, бандита и крутого бизнесмена, растерявшего враз всю крутость перед тщедушным монахом, был настолько неожиданным, что Алексей не смог удержаться. Собрав волю в кулак, он попытался подавить смех. Правда, не совсем удачно. Пришлось прикрыть рот ладонью и отвернуться к двери, отступив в тень, за предел светового круга, отбрасываемого настольной лампой в зелёном абажуре.

— Можешь даже не рассказывать, язычник, во что ты влип и куда втянул людей. Я и так все знаю. Плохо только, что невинные погибли. А всё остальное… Тоже плохо. Но с Собирателем тебе рано или поздно пришлось бы столкнуться. Он не простил тебе своего поражения. И жаждет реванша. Такова уж его природа. Правильно сделал, что привёз людей сюда, Алексей, — по имени обратился к Фатееву отец Леонид. — Хоть мы и разной с тобой веры, но делаем одно дело. Я могу тебе помочь. И не только словом, но и делом. Я смогу поддержать тебя в бою. Буду защищать твой разум, чтобы ты не попал под влияние Собирателя. Он очень силён в воздействии на разум, это его особенность, поэтому он особенно опасен. В прошлый раз тебе помог наш брат во Христе. В этот раз я помогу тебе. Так что ступай с Богом, язычник. Да прибудет с тобой милость Всевышнего и Богородицы, — стал выпроваживать Охотника отец Леонид.