Вещий князь. Книга 8. Щит на вратах - Андрей Посняков Страница 21

— Цена названа, уважаемый. — Работорговец стоял на своем.

Покачав головой, Лютожад снова сплюнул и пошел прочь, гулко ругаясь.

— Завтра снова припрется. — Ратмир неприязненно посмотрел вслед ушедшему старику. Пожаловался: — Неделю уже ходит, сбивает цены. Хитер… Не продам я ему никого, — вдруг убежденно сказал купец. — Лютожад — очень плохой человек, очень. Недаром рассказывают про него разные мерзости. Говорят, он… Ладно, не буду, язык не повернется. Неспроста Лютожад так просил продать парня… А вот тебе бы я его продал! Вижу, ты человек благородный. Бери отрока за три… да даже за две гривны! Из него выйдет смышленый слуга, уж ты мне поверь, не первый год в этом деле. Ну как, берешь? Сейчас выпущу его, пусть побегает. Увидишь, какой быстрый…

— Откуда ты? — Твор подошел к клетке.

— С Сожа-реки, — сглотнув слюну, отозвался невольник.

— С Сожа?! — удивленно переспросил Твор. — Земляк…

Юноша с сожалением потрогал опустевший кошель — все серебро ушло на подарки чернобровой деве. Что ж, не судьба…

Простившись с благообразным работорговцем Ратмиром, Твор со всех ног поспешил обратно на службу. Время поджимало, скоро мог прийти с проверкою сотник.

— Я отыскал лекаря, князь. — Тиун Ярил Зевота вошел в княжеские покои, неслышно отворив дверь.

— Отыскал?! — Хельги вскочил с лавки. — Ну, наконец-то. Кто же это? Ромей?

— Да, из Солуни.

— Солунь? А, Фессалоника… Кажется, это где-то в Македонии или вообще на болгарской границе. Водятся ли в такой замшелой провинции хорошие лекари?

— Говорят, он хороший лекарь, этот Эвристид, — качнул головой тиун. — Я беседовал со многими купцами.

— Как давно он в Киеве?

— Совсем недавно. Прибыл с купеческим караваном.

— Уж не с тем ли купцом, который… — Хельги усмехнулся, вспомнив стрелы, не так давно посланные в него ромейским торговцем. Как потом оказалось, наконечники были пропитаны ядом и перевязаны высушенной кожей змеи. Да, если б не доклад опохмелившегося волхва Войтигора да не железные пластины под одеждой…

— Нет, он прибыл с сурожцем Евстафием Догоролом.

— Евстафий здесь?! Старый дружище. Чего ж не зайдет, брезгует?

Тиун усмехнулся:

— Думаю, просто стесняется. Ты же все-таки князь!

— Пошли завтра же приглашение от моего имени, — распорядился Хельги. — Нет, сегодня же я поеду к нему сам. Заодно привезу лекаря… Надеюсь, боги будут благосклонны к моей дочери.

— Мы все надеемся, князь.

Евстафий Догорол отыскался на постоялом дворе Любимы — где же еще-то? Хитрый сурожец всегда там останавливался. Увидев князя, едва не поперхнулся вином — выскочил из-за стола, поклонился, сверкая черными глазами.

— А ты ничуть не изменился, Евстафий. — Князь с улыбкой опустился на лавку. — Все такой же чернявый, веселый, разве только морщин немного прибавилось.

— И горб на моей спине стал как будто тяжелее… Зато ты вошел в полную силу, князь. — Сурожец потянулся к кувшину. — Велю принести еще вина.

— Постой. — Хельги покачал головой. — После выпьем с тобой, Евстафий. Сегодня же буду краток — у меня больна дочь, а с тобой, говорят, прибыл хороший лекарь?

— А, ты про фессалонийца Эвристида? — понимающе кивнул купец. — Да, он хороший врач, знаток Галена и сам в своем деле не промах. Я подобрал его в Гераклее, по пути из Константинополя. Эвристид вылечил от лихорадки одного из моих слуг.

Хельги задумался:

— Ты не спрашивал, почему он покинул Фессалоники?

— Алчность, — усмехнулся сурожец. — В Фессалониках хватает хороших врачей, а наш Эвристид, прямо скажем, не особо богат. Попытался было поискать счастья в столице — да ведь и там полно конкурентов, так и докатился до Гераклеи. А сейчас задумал врачевать в Киеве.

— Тут не прогадает, — кивнул князь. — Зови. Посмотрю, что за лекарь.

— Он живет не здесь. — Евстафий Догорол покачал головой. — Уже успел купить дом на самом краю Подола, у оврагов. Так себе домишко, скорее — хижина, зато просторный двор, изгородь, амбар. Думаю, Эвристид неплохо поправит свои дела в Киеве, он хороший врач.

— Вот и славно. Где, ты говоришь, его дом?

Фессалонец производил впечатление. Далеко не первой молодости, солиден. Высок, худ, черноволос, с узким бритым лицом и глубоко запавшими глазами. Одет в темную просторную столу и длинную мантию, расшитую серебряной нитью. Взгляд прямой, строгий, как и положено знающему себе цену врачу.

Лекарь не спал, когда приехали гриди. Услыхав, что перед ним князь, низко поклонился и, быстро собравшись, выразил немедленную готовность ехать.

Внимательно осмотрев больную, приготовил питье и мази. Самолично напоил Радогосту отваром и, велев три раза на день парить ноги, откланялся.

— Завтра зайду, князь. — Эвристид улыбнулся. — И буду заходить, пока маленькая принцесса совсем не поправится. Не бойся, кризис уже миновал, девочка обязательно выздоровеет.

— Пусть услышат твои слова боги, — глухо вымолвил князь.

Боги услышали, и помогли снадобья ромея — Радогоста спала спокойно, дышала ровно, а на следующий день уже улыбалась, слушая, как старая нянька поет веселые песни.

О чудесном лекаре прослышали приближенные князя, потянулись на край Подола к врачу с болезнями истинными и мнимыми. Даже воевода Хаснульф глуповатый, но верный, к старости превратившийся в законченного ипохондрика, был доволен ромеем. Увидев красную рожу воеводы, Эвристид тут же поставил ему пиявки и выпустил лишнюю кровь, после чего Хаснульф почувствовал себя «словно совсем молодой отрок» и даже позвал в опочивальню наложницу, чего давно уже не делал.

Эвристид не нанимал слуг, жил бобылем, один. Словно чувствовал — слуги ему не понадобятся. Не звал падших женщин, вспоминал лишь волшебницу-деву — красавицу с высоким лбом и дерзкими черными очами, с которой познакомился в доме старого знакомого — врачевателя Иллариона. Узнав о том, что приезжий провинциал врач, дева не отходила от Эвристида весь вечер, а ночью позвала к себе. О, что это была за ночь! Словно безумные, они любили друг друга до утра, да-да, до утра… наверное, целую ночь — Эвристид совершенно не помнил, как она прошла. Какими-то урывками. Вот точеная фигура молодой женщины, вот огненные глаза, а вот жирное лицо слуги-евнуха. А вот… Вот красивое надменное лицо человека, несомненно облеченного немаленькой властью. Пронзительные, пылающие Тьмой глаза…

Утром прекрасная незнакомка — так и не назвала своего имени — тепло простилась с врачом, дав ему изрядную толику солидов на дорогу. Эвриетид не спросил — на какую дорогу? Откуда-то знал. Повинуясь неосознанному приказу сел в Константинополе на корабль — не было прямого судна до Киева, пришлось добираться через Гераклею, Синоп, Сурдею — добрался, выполнив первый приказ. Теперь выполнил и второй — вылечил маленькую принцессу, которую сам же и заразил, подкупив челядинку. Завтрашней ночью — в полнолуние — нужно было совершить третье важное дело, а затем наступал черед и четвертого, главного. Эвристид улыбнулся, чувствуя небывалый подъем после успешного исполнения первых двух поручений. Итак, теперь третье…