Свет истины. Хроника второя - Игорь Недозор Страница 21

Часами пробирались они по укромным, еле заметным тропам через заросли диких сахарных деревьев и мангров, огибая перевитые лианами огромные вязы, чьи кроны возносились так высоко к небу, что казалось — упирались в него. Они мокли под нескончаемыми струями тропического дождя, а когда он закончился, джунгли расцвели вдруг миллионами маленьких бриллиантов — то дождевые капли заблестели всеми цветами радуги на широких листьях папоротников и толстых канатах лиан.

Маленькие обитатели джунглей суматошно порскали у них из-под ног, обезьянки поругивали их с веток визгливыми голосами, а тропические попугаи самых невообразимых расцветок громко хлопали крыльями в кронах деревьев и роняли откуда-то сверху ореховую шелуху.

Пираты шли широкой лесной тропой, с обеих сторон окруженной стеной яркой зелени, прочное основание которой составляли деревья, переплетенные ползучими и вьющимися растениями, кустами, лианами и растениями-паразитами так, что внутрь не могло проникнуть ни одно существо, кроме змеи.

Флибустьеры продолжали быстро идти, бесстрашно пролезая через кусты, продираясь сквозь лианы и обходя огромные корни, образовавшие запутанные лабиринты.

Их не останавливали упавшие от старости или поваленные молнией деревья. Флибустьеры продолжали углубляться в чащу, не забывая о необходимых предосторожностях, так как, помимо людей, им приходилось еще страшиться обитателей джунглей: кровожадных ягуаров, ужасных муравьев марабунта, ядовитых змей, сколопендр, исполинских кайманов что иногда забредают в джунгли поохотиться…

Ночами они ложились прямо на траву, накрывшись гигантскими листьями папоротника, подложив свои камзолы и плащи под голову, и засыпали тяжелым сном, пока день медленно угасал.

Монотонное потрескивание цикад иногда перемежалось уханьем ночных птиц, а иногда вдруг где-то совсем рядом громко хрустела ветка под лапами осторожных зверей, которые только по ночам выходили из своих укрытий в поисках добычи…

А утром пираты поднимались, и двигались дальше, подкрепившись горстью орехов или ломтем вяленого мяса. Корсары ели обезьян и сырой дикий маис, ловили змей и лягушек, от одного вида которых кое у кого начиналась тошнота. Однажды убили каймана, но зверь оказался старым, и от мяса так разило мускусным духом, что их тут же вывернуло наизнанку. В другой раз подстрелили и съели ягуара, зажарив на вертеле. При этом даже находили в себе силы шутить, что раз ягуару позволено есть людишек, людям тем более можно кушать ягуарятину.

Местность вокруг стала постепенно меняться — непроходимые джунгли уступали место холмистым, слегка заболоченным землям, гигантские деревья — низким, ползучим кустарникам с колючими ветвями, усыпанными огромными белыми цветами. Соцветия издавали сладковатый аромат, слегка пьянящий и какой-то усыпляющий — и огромные бабочки самых причудливых расцветок вились над ними, словно исполняя необычный танец.

Три дня пробивалась колонна пиратов сквозь лесные дебри, а на четвертый, когда солнце стояло уже высоко в небе, раздался радостный крик разведчиков. Они вышли на опушку леса. Перед ними расстилалась бескрайняя долина, за которой на горизонте виднелась морская синь, а вдали маячили первые городские строения. Выбравшись из леса на равнину перед городом, оборванные и измученные флибустьеры увидели Туделу, купающуюся в золотом сиянии солнца. И каждый невольно подумал, что ему почудился этот белый город.

В предрассветной мгле пиратские разведчики рыскали по равнине как волки-оборотни. Они подобрались к самым стенам города и даже успели пересчитать солдат перед закрытыми воротами, пока выстрелы с башен не отогнали пиратов.

* * *

А на ранней заре пиратский лагерь взорвался стрельбой и криками — изрядная часть капитанов и их команд подняла бунт.

Толпа расшвыряла людей Рагира и явилась к его палатке.

Они вопили и орали, обвиняя Морриганха во всех смертных грехах, что он привел их сюда на гибель, что им не взять город, а на обратную дорогу нет провианта.

Мало-помалу все воинство собралось вокруг стоявшего на возвышении Рагира. Они ревели, как быки, перекрикивая друг друга, а он молчал, и вот, наконец, гвалт утих, а самые нахальные сорвали себе глотки.

И тогда предводитель пиратов начал:

— Я не понимаю вас! Вы сами согласились идти на Туделу, зная, что предстоит вовсе не легкая прогулка! И вот теперь у самого порога победы вы готовы струсить и повернуть? Отлично — уходите! Пять или шесть дней пути отделяют вас от кораблей. У нас припасов на один день, так что вам будет очень трудно добраться до берега, коль вы вздумаете обратиться в бегство… Да, я знаю, дело предстоит жаркое! Город охраняет три тысячи солдат, и это не деревенские мужики и не вчерашние воры, которым раздали аркебузы и пики и погнали в бой. Нас почти втрое меньше. Но вспомните, мы с вами брали неприступные города и вытрясали из них золото, как орех из скорлупы. Я обещал вам Эльмано — вы ограбили Эльмано! Я обещал вам Сархьено — и вы взяли его! Я обещал вам золото и серебро!! И кто скажет, что не имел его? Так вот, я обещаю вам Туделу!!! Вы можете повернуть и уйти — и, возможно, доберетесь до берега, кормясь травой и червяками. А можете уже через несколько часов жрать вкуснейшее мясо и запивать его добрым вином, объедаться блюдами, которые приготовят для вас повара всяких донов и сеньоров, и тискать их жен и дочерей! А потом — завалить их прямо на шелковых простынях их патио!

Рагир воздел сжатые кулаки и взревел, да так громко, что все собравшиеся окаменели на миг:

— Да!!! Вы будете иметь этих утонченных гордых сучек, и они будут ублажать вас не хуже любой шлюхи! Это говорю вам я, Рагир, которого зовут Сыном Смерти! В городе столько золота и драгоценных камней, что немыслимо сосчитать. Если мы одержим победу, все вы до единого станете богачами. Вот перед вами Золотой Сундук. Побежите ли вы? Многие сложат сегодня головы на поле брани, но… Чем меньше нас будет, тем больше придется добычи на каждого оставшегося!

И в этот миг толпа вдруг ощутила себя единым целым и поняла — все так и будет, и нечего бояться! Он обещал, и он выполнит. Ведь для Сына Смерти нет ничего невозможного!

Раздались хриплые крики одобрения. Пикароны били себя по ляжкам и закатывали глаза.

Пираты рвали на груди лохмотья. Беглые солдаты палили в воздух.

А за спинами радостной толпы уже волокли в кусты трех наскоро прирезанных главарей угасшего бунта.

Тем временем Рагир вызвал к себе Эреру.

Тот вскоре явился — бородатый, в разваливающихся сапогах и драных штанах, полуголый, на мускулистом торсе перекрещивались две бархатные синие перевязи, с саблей и кинжалом. Ничего от эгерийского офицера, который робко напросился всего несколько лет назад на службу к грозному пирату, в нем не осталось.

— Приятель, — осведомился капитан. — Тут гарнизоном командует твой старый знакомый Ромегас…

— Грязная козложопая свинья! — с чувством выразился бывший лейтенант.

— Это ясно. Но скажи-ка ты мне лучше, он что-то понимает в своем деле или нет?