Далила-WEB - Борис Георгиев Страница 21

— Говорила тебе — мест не останется, — сказала Ника.

«Корзина с яйцами», — подумал я, разглядывая переполненный зал, но вслух ответил:

— Если что, можно и на ступеньках.

— Ну уж нет. Вон места. Видишь? Во-он там.

Я покорно побрёл за ней, сообразив, что, если явится Далила, у меня будет шанс оказаться с нею рядом. Втроём на двух местах. Я и на ступеньках согласен, если что. С радостью. Лез на самую верхотуру амфитеатра и думал: не зря Ника не хочет на ступеньках сидеть в такой короткой юбке. Тряпка длиной с ладонь. Нанокожи она не признаёт. Её спросили однажды ради прикола, как она в такой короткой юбке и без нанокожи, а она: «Так и хожу. Как есть».

«Ну, не совсем как есть, — заметил я про себя, поднимаясь следом за нею. — Что-то всё-таки есть». Потом, правда, устыдился этих мыслей и стал смотреть под ноги. Ника мне друг, не годится другу под юбку заглядывать, я считаю.

— Фу-у, — отдувалась Ника, устраиваясь на скамейке. — А ничего здесь! Никогда не сидела на самом верху. Смотри-ка, народу сколько!

Послушать социологию набивается весь поток; это же мэрская лекция, попробуй не явись хоть раз. Лекции наш уважаемый мэр читает виртуально, однако за прогулы дерёт на экзамене вполне реально. Он — социолог с мировым именем. Его зовут Ростислав Владиславович Палинский. Он выдвинулся во время синтореволюции, ни одна акция синторадикалов без него не обошлась, но поговаривают, мол, сам он естет. Не чипован. Перед каждыми перевыборами обещает «погрузиться в модифицированный мир», но после избрания всегда откладывает это дело «по рекомендации службы безопасности».

Пока я думал о Ростике, он появился у кафедры амфитеатра собственной персоной. То есть, я хотел сказать, — собственным фантомом. Демонстратор фыркнул, выплюнув первое облачко пара, оно взлетело, и могучая фигура Ростислава Владиславовича возникла в мерцающем тумане. В реале он не так чтобы очень высок, но фантомайзер сделал его трёхметровым гигантом и придал голосу силу грома.

— Здравствуйте, господа студенты, — проговорил он. — Тема нашей сегодняшней…

По аудитории прокатился сдержанный гул. Ростик мегапопулярен среди синтетов, а в зале их как-никак набилось порядком. Абсолютное большинство.

— …лекции, — продолжал, не обращая внимания на шум, наш мэр, — социальное расслоение постреволюционного синтообщества…

Сверкающий туман вокруг его фигуры рассеялся, на заднем плане возник призрак экрана, на нём — первый слайд. Я прочёл хвост названия: «…и способы устранения противоречий между основными социальными группами». Шум не утих, даже наоборот. И дружелюбным его нельзя было назвать, как ни странно.

— Что это с ними? — удивлённо шепнула Ника.

Чип-модифицированные граждане роптали, некоторые даже вскакивали с мест.

— Не знаю, — ответил я, прочитав ещё раз название лекции. Название как название, обычная предвыборная нудота.

— …и всячески укрепляя завоевания синтореволюции, мы не должны забывать, — вещал лектор голосом ю-пыря, страдающего несварением желудка.

— Уберите эту мерзость! — выкрикнули с места. Шум усилился, кто-то затопал ногами и свистнул.

— Что они там видят? — возбуждённо спрашивала Ника, толкая меня локтем.

«Видят? Ага!»

Я щелчком разбудил мозг симуличности и глянул на мэра глазами чипанутого Эндрю. Вместо «завоеваний синтореволюции» на экране позади лектора сияло: «Фуда — дерьмо Верхнего Города. Жрите её, дети мои!» Я потряс головой и глянул снова. Жрите её, дети мои. Он что, умом сдвинулся? Нет, я с ним в полной мере согласен, но всё-таки.

— Что там, что? — не унималась Ника. Порозовела даже от любопытства.

Я показал. Как раз в это время слайд за спиной Ростика сменился, там появилось: «Долой цифровую дискриминацию! Сеть естетам!»

— А-а! — разочарованно протянула Ника. — Понятно. Это опять их штучки.

Может, ей и стало всё понятно, мне — нет. В реале на экране демонстратора висел слайд с обычной социологической трухой: стрелочками, кружочками, столбиками и процентами. Заглавие: «Структура стратификации слоёв синтообщества с учётом охвата средствами доступа к информации».

— Можешь убрать руку, — сказала Ника. Оказывается, демонстрируя экран, я не только подсунул налокотник прямо ей под нос, но и обнял свободной рукой. Прилично притиснул причём. Чего только не сделаешь от изумления.

Я убрал налокотник.

— Вторую можешь не убирать, — проговорила Ника глухим голосом. Я снял руку с её плеча, отодвинулся и глянул на Нику искоса, мельком. Щёки и шея красные. И лоб.

— Извини, — буркнул я и тут же уткнулся в экран. Новый слайд. «Хватит басен, мы не дети! Не желаем жить без Сети!» Кто это — мы? Не похоже на предвыборные лозунги мэрской команды. В политике я не силён, вообще чихать на неё хотел, если честно, но мне всё же стало интересно. Допёрло, наконец, что произошло. Ребята пустили в мэрскую сеть червя, и теперь тот показывал чипанутым вместо слайдов лозунги. Чьи только?

— Рассмотрим теперь проект ускорения углубления модернизации синтообщества, предложенный отделом информатизации… — тянул между тем волынку Ростислав Владиславович, но его не слушали. Пошла пурга по трубам. Синтеты с факультета защиты лезли руками через головы кодеров, пытаясь достать волосатых тестировщиков, те, обернувшись, отбивались. В самой гуще этого бурления посверкивал череп Бенито. Чистокожий парень, сидевший по левую руку от меня, орал во всю глотку, хлопая ладонью по столу: «Тихо, ублюдки! Ничё не слышно! Ти! Хо!»

— Вы можете видеть рост зависимости охвата населения от ширины полосы присутствия… — долдонил мэр, благосклонно поглядывая на этот бардак. Я сообразил, что ему-то ничего не видно из его кабинета. Где он вообще находится? У себя в мэрии, небось, в Верхнем. Это когда ещё служба безопасности донесёт ему о том, что творилось на лекции! И донесёт ли вообще, вот вопрос. Бенито что-то говорил о своих связях с бэхами. Беня. «Не его ли это фокусы?» — подумал я и поискал в толпе лысого вождя волосатоголовых. Нашёл с трудом, — не так-то просто разглядеть сидящего спокойно человека, если вокруг беснуются, размахивают руками, орут, и кто-то лезет через ряды, а кто-то уже лежит на лестнице.

Нет, Беня крут, что ни говори. Хоть бы хны ему — сидел спокойно, что-то изучал на экране своей «таблетки».

— Сволочь.

— О ком ты, Ника? — спросил я, глянув на соседку с большим удивлением. Губы поджаты, щурится. Что это с ней?

— Тот, кто всё это устроил, — ответила она неприятным тоном.

Я собирался задать ей вполне законный вопрос, но что-то случилось вдруг, гул стих, будто всем крикунам одним махом заткнули рты, стало слышно, как кашляет и стонет чистокожий на лестнице, пытаясь на четвереньках добраться до своего ряда.

— Чё она там делает? — спросил меня тот парень, который с минуту назад надсаживался, прося тишины, и колотил по столу.