Днепровский вал - Влад Савин Страница 21

Он очнулся от того, что на голову вылили ведро воды. Затем больно ткнули под ребра. Юсси открыл глаза. Он был привязан к дереву — на том самом островке. Руки были чем-то стянуты за спиной. Перед ним стояли двое в серо-пятнистом, с автоматами незнакомого вида.

— Фамилия, часть? — спросил один по-фински.

Русские, кто же еще? Война, казалось, так далеко отсюда! На помощь никто не придет — до берега с постом полкилометра; там Йере и пятеро его солдат — нет, четверо уже — того беднягу, что был на островке, наверняка уже убили или тоже взяли в плен. Должно быть восемь, но трое в отпуску — сейчас ведь сенокос. И из оставшихся хорошо если половина трезвые: на дальнем посту и так не слишком соблюдали дисциплину, а уж когда командир сам лежит пьян… В четырех километрах батарея, но там Юсси и Димитрия хватятся не раньше завтрашнего вечера. А для двух ударов ножом хватит и двух секунд.

— Фамилия, часть?

Они знают это и так, подумал Юсси, ведь у них мои документы. Но если я отвечу на первый вопрос, трудно будет молчать дальше. Юсси не был героем. Просто, на его взгляд, было неправильно вот так легко выдать врагу военную тайну. И зачем, если все равно убьют?

Второй чужак что-то сказал своему товарищу. И тут у Юсси сердце ухнуло в пятки: хотя он не понял ни слова, зато ясно увидел у второго длинные клыки во рту, и, как показалось, уже окровавленные. Значит, правда все слухи, что русские поставили себе на службу нечисть? Оборотни, упыри — те, кто приходят ночью и кого увидев, нельзя остаться в живых!

— Фамилия, часть?

А страшный русский смотрел на Юсси, казалось, с плотоядным интересом. Точно — вот он облизнулся, провел языком по зубам. Юсси зашептал слова молитвы. Русские усмехнулись. Две темные фигуры в сумерках, освещенные лишь светом костра.

— Не поможет, — сказал первый, — пока мы служим Сталину, свободны от проклятья, так сказали нам священники. Сейчас нам не страшны серебро, чеснок, святая вода и даже осиновый кол, хотя солнечный свет неприятен. Будешь молчать, вынем и выпьем твою душу. Будешь говорить — умрешь быстро и легко. Мы обещаем тебе, и сдержим слово, потому что лишь живые могут лгать — нам это не дано. Выбирай — тебе решать.

Русские явно ничего не боялись, не скрывались и никуда не спешили. Как они попали на остров, ведь катер бы точно заметили с Бьерке? На подводной лодке? И что делать им на этом островке, где нет никаких военных объектов? Юсси вспомнил давние беседы с приятелем, деревенским пастором — неужели нечисть и впрямь может исчезать в никуда и приходить ниоткуда и, пролетая за Гранью мимо, выскочит там, где увидит добычу? И тот, кого она схватит, обречен на вечные муки в аду?

И Юсси заговорил. Отвечал на все вопросы, рассказывал все что знал — и еще. Хотя понимал, что живым его не оставят, говорил, сам не зная зачем — ну какая жалость может быть у упырей к людям? Но говорил все равно, торопливо, боясь не успеть:

— Я не солдат, ничего не сделал русским, никогда не стрелял в них. Да, в армии двадцать лет, но лишь на хозяйственной должности. Когда-то хотелось, чтобы было уважение, мундир, затем было просто приятно: «господин капрал», «господин сержант», «господин фельдфебель» — в деревне такого не дождешься никогда. Нет, семьи пока нет, не обзавелся за армейской лямкой, но родители живы пока, они умрут с горя. Я никогда не думал ни о какой «великой Суоми» от моря до моря, мне просто хотелось казенное жалованье и квартиру.

Он говорил, страшась того, что будет, когда он скажет последнее слово. Старался вспомнить все, что интересовало русских.

Русские слушали и отмечали что-то на своей карте в блокноте. А Юсси говорил, радуясь, если вспоминал что-то, потому что чем ближе был конец его речи, тем больше и быстрее рос страх в его душе, натягиваясь, как струна. И она лопнула.

Юсси лежал с улыбкой на мертвом лице — что страшные оборотни так и не взяли его душу; по крайней мере он этого не почувствовал. Сердце не выдержало и остановилось.

— Блин! Что это с ним?

Второй русский, с «вампирскими» клыками, пощупал жилку на шее Юсси, поднес нож к его рту — не затуманится ли?

— Сдох, сцуко.

Капитан Юрий Смоленцев, позывной «Брюс».

Пролив Бьерке-Зунд, 1 июня 1943

Почтальон точно с ума сойдет! Еще месяц назад посреди Атлантики болтались. Затем в Северодвинске с американцами подрались, самолетом в Москву — и на Ленфронт. Да еще на Свири успели погеройствовать: что там было — ну, примерно то же, что на Восьмой ГРЭС на Неве полгода назад. Дежа вю, однако: прием с фальшивым десантом — чучела в лодках, — что мы здесь на Неве провернули, в иной истории был как раз на Свири в сорок четвертом. Ну, а теперь мы точно так же: тихо прошли, кого надо тихо прибили, нашим путь открыли. Новым было лишь то, что если в прошлой реальности наши гнали через Свирь плавающие танки, антикварное старье Т-37, все какие еще сохранились, то в этот раз штурмовые группы шли через реку на СВП! Кто не понял, это суда на воздушной подушке. Использование которых, как считается, вошло в широкую практику в конце пятидесятых.

Забыли мы в 2012 году, что в СССР еще до войны Левков сделал серию таких катеров, от Л-1, двухместного, до Л-11 и Л-13, массой до пятнадцати тонн! Катера строились для военного флота как торпедные, однако на них предусматривалось и размещение десанта. В сорок первом работы были свернуты, построенные катера остались в Ленинграде и не пережили блокаду, а сам Левков был направлен в Алапаевск — главным инженером на завод, делавший десантные планеры.

В этой реальности про Левкова вспомнили — сам Сталин или Берия, прочитав нашу информацию, не знаю. Но конструктора вызвали в Москву и поставили задачу: «Да, мы знаем о недостатках тех, по сути, опытовых катеров, главным из которых было то, что недопустимо грелись моторы. Но это, во-первых, критично для торпедного катера, которому необходима дальность хотя бы в сотню миль, а не для десантного средства — только пересечь реку. А во-вторых, не думайте об излишней добротности, долговечности — нам срочно нужно именно десантное средство для переправы через большую реку, и чтобы сработало именно в этот раз. После будем думать об усовершенствовании. Требуется вместимость на отделение десантников — ну, если взвод, так это просто идеально — и хотя бы противопульное бронирование, спереди. Производственная база будет вам дана, как и кадры. Конечно, вы можете сами взять с прежнего места тех, кого сочтете нужным. Двигатели для нескольких десятков катеров выделим. Но катера нужны серией к летней кампании следующего сорок третьего года». Так, наверное, выглядел разговор, на котором я не присутствовал, но представляю.

И вышло вот это. Гадкий утенок — но наплевать. Главное, что вот «это» могло, со скоростью свыше ста километров в час, перенести двенадцать бойцов в полной выкладке через такую преграду, как Днепр или Свирь, не замечая мин и противодесантных заграждений. Через Свирь шло шестнадцать «галош», как прозвали их бойцы, погибли всего четыре. Из них с бойцами на борту — лишь одна; еще одну сожгли на обратном пути порожней; третья перевернулась при развороте, уже высадив десант — «галоши» очень не любили резкой перекладки рулей; четвертая на берегу врезалась в камень — с поворотливостью у них тоже было плохо. Но десант дошел, и почти без потерь!