Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов Страница 21

«Руками Шпеера захотел свалить конкурента, ну и шельма». — Андрей только покачал головою, а тот продолжал что-то объяснять, выкладывая на стол листы с текстом и чертежи. Но фюрер слушал его уже в пол-уха, размышляя о своем. Все равно в этой технике он ни ухом ни рылом, свинья в апельсинах и то лучше разбирается.

— Я настаиваю, мой фюрер, на незамедлительном снятии с производства двухмоторного истребителя «Мессершмитт». Все фронтовики, опрошенные мною, говорят о его неэффективности для сопровождения бомбардировщиков. В воздушном бою уступает всем английским истребителям, в том числе и устаревшему «Харрикейну». Можно использовать данный самолет только как скоростной бомбардировщик, но с этой задачей великолепно справляется наш новый «Юнкерс-88». Гораздо полезнее вместо одной этой машины выпускать два одномоторных истребителя «Мессершмитт».

— Я понял, Альберт. Поставьте вопрос на совете, урегулируйте с фельдмаршалом. Ограничивать вас не собираюсь. Нам нужна победа, а ее без отличной техники не достичь.

— Тяжелый бомбардировщик необходимо доработать и лишь тогда запускать в серию. Я считаю, что генерал Удет торопится с его принятием на вооружение, так же как и нового двухмоторного истребителя, который будет вообще малоэффективным.

— С первым самолетом согласен, а почему столь низкая оценка второго? Объясните, но только без своих технических штучек, Альберт.

— Тяжелый, до шести тонн весом. А потому не маневренный и не пригодный для воздушного боя. Может успешно бороться только против тяжелых бомбардировщиков, но их у англичан нет. Как у других наших возможных противников. Так зачем выпускать дорогостоящую машину, мой фюрер, если для нее нет целей.

— Резонно.

— Лучше нарастить мощность мотора в полтора раза, доведя его до тысячи восемьсот лошадиных сил, — сейчас над таким, но с воздушным охлаждением, начали работать в «БМВ». Новый истребитель, который проектирует «Фокке-Вульф» с данным мотором, окажется намного эффективней.

— Вы правы, мой милый Шпеер, — протянул Андрей с удовлетворением — он читал в книгах, что этот пресловутый «фоккер» оказался очень «крепким орешком», попортившим немало крови пилотам антигитлеровской коалиции. А значит, против американцев будет в самый раз…

Кале

— Шпандель, «штукас» должны быть готовы для удара, как только английские корабли минуют устье Темзы.

Генерал-оберст Кессельринг возбужденно потер руки. А ведь фюрер оказался прав, когда на его сомнения ответил русской пословицей. Еще бы — всего час назад командующий 2-м воздушным флотом не находил себе места, дожидаясь результата массированной атаки торпедоносцев. Сомнения грызли поедом, слишком несопоставимы казались ему силы.

Всего восемьдесят «Хейнкелей-111», половина из которых была вооружена новейшими авиационными торпедами, но едва натаскана учебными атаками на Балтике в июле-августе, против трех десятков кораблей «Гранд Флита», вышедших из Розайта, своей главной базы.

И что?!

По пути их атаковали подводные лодки — разведывательные самолеты доложили, что один из линкоров отправился назад, крейсер на буксире повели к ближайшему порту, а эсминец затонул. И это не могло радовать. Тем более что, к великому удивлению штабных операторов, английскую эскадру не прикрывали истребители.

Кессельринг приказал нанести по кораблям главный удар тремя группами «Хейнкелей-111» согласно отработанному на учениях плану. Первыми эскадру должны были атаковать бомбардировщики и попытаться отвлечь на себя все внимание средств ПВО. На успех в штабе никто не рассчитывал — вероятность попадания бомбы, сброшенной с горизонтального полета в маневрирующий корабль, была ничтожно малой, почти равной нулю. Но на это никто и не надеялся, хотя в душе многие рассчитывали на пресловутую «золотую пулю».

С небольшим запозданием, но почти одновременно, в боевом порядке «звезды», с разных курсов, чтобы в любом случае неотвратимо поразить торпедой корабль, заходили эскадрильи. Теперь предстояло проверить теоретические выкладки не в учебном, а реальном бою, против сильнейшего на море противника. И главное — атаковать все пилоты должны были только самые крупные корабли британцев, выполняя наказ фюрера: «Выбивайте только большие лоханки…»

— Майн герр!

Кессельринг чуть ли не вскочил с кресла, видя сияющую физиономию начальника штаба. Неужели успех?

— Самолеты сопровождения докладывают — линкор типа «R» перевернулся, получив три торпеды, так же как и тяжелый крейсер типа «Графства» — того поразили тоже три торпеды. И, судя по всему, две были выпущены по неподвижному кораблю подводной лодкой.

— Это великолепно, Шпандель. Такие лавры и поделить можно!

— Это еще не все, майн герр. Второй линкор отвернул к базе, в него тоже угодила торпеда. Сюда идут только крейсера с эсминцами и один линкор типа «Нельсон» с тремя башнями на носу.

— Немедленно радируйте подполковнику Динорту мой приказ утопить этот линкор всеми силами. Он не должен войти в пролив! Вы представляете, Шпандель, что может наделать этот монстр?!

— Для наших барж и паромов, майн герр, хватит и эсминцев. Хотя линкор, конечно, более опасный противник.

— Вы сказали верно, Шпандель. Но не так все плохо — наш фюрер снова прав, когда недавно сказал нам русскую пословицу. Как там… не так страшен черт, как его малюют!

Гастингс

Макс Шмеллинг уже в сотый раз проклял тот день, когда он поддался честолюбивому порыву и решил принять непосредственное участие в боевых действиях, дабы заработать вожделенный Железный крест. И сейчас, сидя около последнего ящика со снарядами, бывший чемпион впал в какое-то состояние полного отупения и равнодушия — война оказалась совсем не такой, какой он ее представлял.

Совсем иной! Страшной, аж жуть берет!

За эти дни Макс привык к виду крови и вывалившихся из распоротого осколком живота дымящихся кишок. И этот запах войны, щедро приправленный пороховой вонью и едкой гарью от сгоревшей взрывчатки, уже не вызывал рвоты, как и приторно сладкий, до блевотины, запашок начавших разлагаться человеческих тел, щедро усеявших поле. Вроде то самое, на котором чуть ли не тысячу лет назад норманны устроили резню саксам.

— История повторяется?! Вонючее дерьмо!

Ругань немного облегчила душу, и Макс заскорузлыми пальцами достал из пачки сигарету. Он никогда не курил, но тут поневоле закуришь, чтобы перебить витающий везде запах смерти и животного ужаса, раздирающего душу кровавыми когтями.

— Не журись, чемпион, — фельдфебель Вилли Шнайдер пихнул боксера локтем в бок. — Крест ты уже за «языков» заработал, еще один тебе за эти бои положен.

— Ага, положен, — пробурчал Шмеллинг. — Вон вяз стоит, из него мне крест и состругают…

— Зачем так печально, солдат. Я с поляками на Бзуре сражался, так они намного яростнее англичан лезли, прямо дикие звери. Выстоим и тут, не забудут, помогут. Каждую ночь самолеты садятся.