В шкуре зверя - Татьяна Смирнова Страница 21

– Врешь, – подзадорил Йонард.

– Клянусь богами! Ты слушай дальше…

Красавица приветливо улыбнулась мне, словно ждала именно меня, и кивком пригласила в дом. Я, конечно, последовал за ней, да и кто бы поступил по-другому, когда сама Аннунт зовет в гости. Мы поднимались наверх и спускались вниз по винтовой лестнице, освещенной странным зеленым светом. В башне царило то же гнетущее безмолвие, что и во дворе, казалось, неземная красавица – единственная обитательница страшного замка. Я видел распахнутые двери, ковры, в которых утонет нога, драгоценные шелка и парчу, небрежно брошенные на край дивана, павлиньи перья в огромных и прекрасных вазах. Все это великолепие ослепляло, а хозяйка и не помышляла о том, что ее маленькая, стройная ножка ступает по бесценным сокровищам. Долгое время я думал, что красавица нема, она ведь не обронила ни слова и даже не поприветствовала меня, но неожиданно она обернулась и заговорила. Глубокий и чистый голос ее был низким, усталым и равнодушным.

«Я вижу, ты удивлен, путник? А меж тем удивляться нечему. Мой повелитель, Тумхат, собрал здесь величайшие сокровища всего обозримого мира. Ты хочешь увидеть сокровищницу Тумхата?»

Я смог только кивнуть. Красавица улыбнулась пренебрежительно, словно иного и не ждала, но почудилось мне, что, доставая спрятанный на груди маленький ключик, она вздохнула печально и разочарованно.

«Как тебя зовут?» – спросил я, уверенный, что имею дело если не с богиней, то с одной из прекрасных принцесс Ирана.

«Наконец-то догадался, – она рассмеялась без веселья, – зови меня Малика».

«Отец твой, должно быть, какой-нибудь могущественный правитель?»

«С чего ты взял? – спросила она, в то время как длинный коридор, залитый мертвым светом зеленых факелов, в который раз завернул, и я в который раз подумал, что без своей прекрасной проводницы дороги назад не найду. – Тебя удивляет мое равнодушие к богатству? Скажи, умирающий от жажды в пустыне станет ли радоваться, найдя в песках алмаз… пусть даже с голову ишака?»

«Ты несчастна?» – вырвалось у меня.

Малика ничего не ответила, но ее поникшие плечи были красноречивее пленительных уст.

«Тумхат увез меня из Шахджаханпура, где я танцевала на городской площади и была совсем бедна, но свободна.

…Когда-то давно, так давно, что в те времена даже звезды на небе имели иной рисунок, жил правитель, который не хотел править… Но наследники его были так многочисленны и так часто ссорились, что назови он своим наследником одного из них, другие разорвали бы его в клочья… а заодно и несчастную страну. И он решил назначить своим преемником человека, который наверняка не был с ним в родстве – самого бедного и незнатного, которого только можно было отыскать. Он отослал тысячи гонцов во все концы страны и вскоре такой человек нашелся. Он был псарем, и единственными его друзьями и сотрапезниками были собаки, с которыми он ел с пола и спал в углу на соломе. Тряпье, которым он прикрывал свое тело, никогда не видело воды, а густые спутанные волосы – гребня. Правитель приказал отвести псаря в баню, подстричь ему волосы и ногти и одеть в чистую одежду, после этого псаря привели во дворец и вручили власть над богатой страной и ее народом. Человек этот очень обрадовался и без конца благодарил правителя, и в знак того, как высоко он ценит его милость, издал первый указ: старый правитель навсегда оставался его властелином и любое его повеление псарь обязался исполнить как свое собственное. На этом они расстались – прежний правитель отправился читать мудрые книги, а псарь остался править государством. Через несколько лет к дворцу подошел нищий бродяга, у которого ничего не было кроме двух толстых книг и куска черствого хлеба. Он сказал, что хочет видеть повелителя. То время было временем благоденствия, и нищих не гнали от порога. Каково же было удивление бывшего псаря, когда в нищем ученом он узнал своего благодетеля.

– Приказывай, – сказал он, преклонив колени, потому что догадался, что срок пришел.

– Но что я могу приказать тебе? – удивился ученый. – Ты правишь хорошо и мудро, под твоей рукой моя страна процветает, и я с восторгом нахожу, что мне нечего поправить. Ты оказался здесь вполне на своем месте.

– Ах, великий, – отозвался правитель, – прикажи мне вернуться к моим собакам…».

Я смотрел на нее неотрывно, ожидая продолжения.

«Ты не понял? – грустно рассмеялась Малика, отворачиваясь от меня, – каждый должен быть на своем месте. Правитель во дворце, псарь на псарне. А вольной птице не место в клетке, даже если она золотая».

Так, разговаривая, мы незаметно спустились вниз и оказались у массивных дверей.

«Смотри, если хочешь, – равнодушно сказала Малика и повернула ключ в замке…»

Великие боги! Назови меня лжецом, если когда-нибудь я скажу, что уже видел такое! Но не зови меня лжецом сейчас… Все стены и потолок огромного подземеья были выложены, как я подумал сначала, белым мрамором, но, приглядевшись, я заметил в нем зеленые прожилки. Это был редчайший белый нефрит…

Йонард, который давно уже не спал, с громадным интересом слушая Керама, на этих словах внезапно зевнул и махнул рукой.

– А вот это ты, приятель, загнул.

– Да? А это ты видел? – Отчего-то шепотом спросил разбойник и, окинув таверну быстрым взглядом, выложил на стол лучистый золотой перстень с огромным дивным сапфиром такой густой синевы, что камень казался почти черным. Одно мгновение свет тусклой лампы играл его гранями, потом разбойник накрыл его ладонью.

– Мне продолжать? – спросил Керрам. – Или тебе, может, спать хочется?

– Спать хочется, – опять зевнул германец, – но ты продолжай…

– На золотых цепях, – как ни в чем не бывало заговорил Керам, – с потолка свешивались зажженные лампы в виде чудовищных полуптиц-полульвов с красными, рубиновыми глазами. Я не знаю, в чем там дело… Может, это был ветер, хотя с того мгновения, как я ступил под сень Черной башни, я не ощущал даже легкого дуновения… но крылья чудовищных созданий шевелились, а головы с уродливыми клювами, казалось, поворачиваются вслед за нами, чтобы не упустить из виду меня и Малику. Вдоль стен стояли раскрытые сундуки, и на мгновение мне показалось, что я ослеп, так нестерпимо было сияние алмазов, сапфиров, рубинов и изумрудов… Я стоял неподвижный, боясь вымолвить слово, словно голос мой обладал разрушающей силой и мог прогнать дивный сон…

А Малика скучала.

«Ну, нагляделся, наконец? – спросила она, потеряв терпение, – достаточно здесь, чтобы купить твою храбрость?»

«Здесь достаточно, чтобы купить весь Иран», – потрясенно произнес я, но Малика лишь презрительно сощурилась.

«Этого оказалось недостаточно, чтобы купить меня!»

Не знаю, что подействовало на меня, ее презрительный взгляд или гордая усмешка, но я вдруг опомнился.

«Ты хочешь бежать от своего повелителя? Так бежим, пока замок пуст!

И тут она расхохоталась. Она смеялась как девчонка, закидывая голову и стряхивая выступившие от смеха слезы.