Булочная для ведьмочки - Лана Кроу Страница 21

Наутро к ней явились гости. Двое стражников, вежливо поклонившись, сообщили, что сопроводят ее к месту, где отныне будет ее булочная.

Быстро собравшись, она вышла к ним, и все втроем направились к центральной площади города.

Лавка, которую ей предоставили, состояла из двух помещений. Агнесса сразу подумала, что в одном сделает цех, а в другом разложит напоказ готовый товар. Казалось, жизнь налаживается. Но, что бы она ни придумывала, мысли возвращались к Фреду, и становилось тоскливо на душе. Перед уходом стражники протянули ей свернутый лист. Развернув его, Агнесса увидела грамоту, с сургучной печатью и подписанную самим принцем. В ней говорилось о том, что это место принадлежит безраздельно Агнессе, и что она может совершать в нем любые действия, которые посчитает нужным, без ограничений.

Что это? Он разрешает ей колдовать над булочками?

Со следующего же дня Агнесса начала работать в булочной. Старалась она не колдовать, но порой приходилось чуть использовать колдовство, когда не поспевала с заказами. А в заказах у нее отбоя не было. Все кто когда-либо покупал у Лукаса ее булочки, теперь потянулись к ней. Ее лавка оказалась напротив лавки Лукаса, и хотя расстояние было велико, покупатели были рады пройтись чуть дальше, лишь бы купить булочки именно у ведьмочки.

Так пролетела неделя. Из дворца распространялись разные слухи. Сначала пошла молва, что прогнали всех послушников. Затем заговорили о том, что на всех магов одели противомагические оковы и посадили в темницу. После чего начали нести и вовсе какую-то чушь, что мол, старший принц отказался от престола в пользу младшего и теперь сам будет придворным Магистром магии.

Агнесса не знала, чему верить, а чему – нет. Но на это у нее и времени-то не было: покупатели шли толпой и весь товар к вечеру разлетался. Агнесса уже стала задумываться о помощнице: барыш у нее хороший, и если так пойдет дальше, можно нанять девушку в помощницы, хотя бы прибирать, мыть и подметать.

В один прекрасный вечер, как раз когда она закрывала лавку, к ней подошел один ее старый знакомый.

- Здравствуй, Агнесса.

Ведьмочка обернулась на голос Ганса.

- Здравствуй, - улыбнулась она, обрадовавшись встрече, но парень и не думал ей улыбаться.

- Вижу, ты открыла свою лавку.

- Да, пеку понемножку, - растерялась она.

- Понемножку? Да ты у нас всех покупателей отбила, - повысил голос Ганс, скривив лицо от злости. Тот самый Ганс, который пытался обратить на себя ее внимание, и приударить за ней.

- Почему ты так со мной говоришь? Я не виновата, что моя выпечка нравится людям больше вашей.

- Виновата, я знаю, что ты ведьма. Знал, с самого начала. И ты колдуешь без разрешения. Поэтому твои булочки так хороши и продаются лучше. Ты дурманишь людей, и они возвращаются за выпечкой снова и снова, как околдованные. Но я не позволю тебе творить произвол в городе.

Он почти кричал. И Агнессе стало не по себе от вида надвигающегося на нее здоровяка.

- Ганс, поверь, я ничего такого не делаю…

- Что тут происходит? – послышалось вдруг неподалеку. - Мадмуазель, вас обижают? Нужна помощь?

К ним приближались два стражника, видимо, патрулировавшие площадь и услыхавшие громкие голоса.

- Все хорошо, - хотела она отвести беду и от себя, и от Ганса.

- Это мне нужна помощь! – завопил Ганс. – Эта женщина – ведьма! Она печет свои булочки и тайно колдует, дурманя горожан!

Агнессе стало до слез обидно. Почему он так с ней поступает? За неразрешенное колдовство ее могут посадить в темницу на долгие годы, а может – навсегда. Наденут противомагические оковы, будут пытать и бог знает, что еще сделают. А заступников у нее в городе нет.

«Надо было остаться с бабушкой», - чуть не расплакалась от обиды Агнесса.

- А ты кем будешь? – внезапно спросил один из стражников у Ганса.

- Я честный горожанин, у меня тоже своя булочная. Но весь народ, одурманенный идет к этой ведьме.

Тут Агнесса спохватилась. У нее же есть разрешение от кронпринца. С его подписью, с его печатью.

- У меня есть разрешение! – воскликнула она с надеждой.

Но стражники почему-то больше заинтересовались Гансом.

- А не совестно к девушке в столь поздний час приставать? – спросил один из них, напирая на пекаря.

Тот только глаза расширил от удивления.

- Я не приставал.