Песня чудовищ - Анастасия Андрианова Страница 21

– Братья Ивлада не погонятся за нами?

В темноте ночи трудно было различить выражение лица колдуна, а голос, как обычно, оставался почти бесстрастным.

– Если и погонятся, то нескоро. Я собрал все снежные вихри вокруг них, так что выйти им не удастся – будет казаться, что всю Аларию заносит такой метелью, какой не было целый век. Утром мой морок рассеется, тогда старшие царевичи и пустятся на поиски.

– Надеюсь, с Домиром всё будет в порядке, – буркнула Лита и прикусила язык.

– Сочувствуешь похитителю? – удивился Ивлад.

Лита не стала ему отвечать: лучше молчать, пока не сболтнула про песню. Хотелось есть, спать и согреться. Холодный ветер забирался под перья со всех сторон, заставляя кожу девоптицы покрываться мурашками. От царевича шло тепло, но прислоняться к нему Лита боялась и брезговала.

Облака затягивали почти всё небо, в редких прорехах виднелись звёзды, и сердце Литы сжималось, вспоминая недавние волнения. Ох, не попасть бы под новолуние…

– Откуда вы появились? – вдруг спросил Ивлад, прерывая тревожные размышления Литы. – Такие красивые и нелепые…

– Нелепые! – возмутилась Лита, вновь щетинясь перьями. – Думай, что говоришь, человек! Ваши лысые тела, не приспособленные ни к полёту, ни к холоду, хилые ручки и длинные ноги – вот, что нелепо!

– Прости, прости. Я не то имел в виду. Просто вы… Такие… странные. В хорошем смысле.

Лита слишком устала, чтобы долго возмущаться.

– Говори о нас только в своих хороших смыслах, человек.

Ивлад усмехнулся.

– Я слышал предание, – продолжил он. – Сказку. – Отчего-то Ивлад смущённо запнулся. Лита покосилась на него и поспешила отвернуться обратно. Ивлад продолжил: – У нас верят в то, что девоптицы когда-то были простыми птицами. Воронами, ястребами, коршунами. Ну, не знаю, какими ещё. Хищными птицами, в общем. И однажды, много лет тому назад, Стрейвин пошёл на Аларию войной, желая отобрать кусок нашей земли…

– Лита, ты его слушай, но не забывай, что это всего лишь сказка, – предостерёг Вьюга, обернувшись. – Уже сейчас я понимаю, что правду мы не услышим: цари воспитывают своих детей во лжи.

– Я… Это не то… Это предание, – пробормотал Ивлад.

Вьюга хмыкнул и пришпорил коня, наверное, чтобы не слышать продолжение сказки царевича.

– Ну и что было дальше? – спросила Лита. Не то чтобы ей нравилось его слушать, от человеческой речи и без того болела голова, но ей стало любопытно узнать, что о девоптицах говорят при дворце. Сама она никогда об этом не задумывалась – жила и жила, видела людей, не считая служанок, один раз в год, да они и не рассказывали никаких преданий, только пели незамысловатые песни и смеялись.

– А потом началась кровавая сеча, – продолжил Ивлад с лёгкой обидой в голосе. – Колдуны же не воюют железом, но от того не менее страшны. Даже страшнее обычных воинов. Но у Аларии были сильные бойцы, и битва тянулась многие дни и ночи без перерыва. Окрасился снег в алый, пропитался до самой земли. Воины Аларии разили колдунов без жалости: кто стрелой, кто мечом, кто топором. Колдуны обезумели и творили такое страшное волшебство, какого не видели земли ни раньше, ни потом. После сечи никого не осталось в живых: пали мёртвыми последний аларец и последний стрейвинец, убив друг друга. И слетелось вороньё со всех краёв на невиданный доселе пир. Те птицы, кто клевал тела аларцев, так и остались птицами. А кто лакомился колдовской плотью, изменились навсегда. Волшебство вошло в их тела вместе с кровью колдунов, и с тех пор они стали меняться. Наверное, многие из тех птиц погибли, не выдержав перемен, но выжившие дали потомство, а те – ещё потомство, и от поколения к поколению появился чудесный род полуптиц-полулюдей, и поселились они на том самом месте сечи. Со временем из костей погибших колдунов выросли деревья, величественные и серебристые. А впитанное колдовство подарило птицам женские лица, потому что только женщина способна создать новую жизнь.

Ивлад запнулся, снова смутившись. Лита резко проговорила:

– Ваша сказка – ложь. Глупая и мерзкая. Всё было совсем не так.

Ей стоило усилий оставаться спокойной, внутри всё клокотало из-за страшной нелепицы, которую выдал царевич.

– Однажды Прародительница вырвала у себя волосок и превратила его в дрозда, – начала Лита. Она с детства слышала эту историю и выучила наизусть – даже сама рассказывала птенцам, когда старшие сёстры отдыхали. – Дрозд, полетав над человеческими землями, вернулся к ней и сказал, что ему понравились люди, но в них нет ни мудрости, ни лёгкости, что есть у птиц. Прародительница улыбнулась и позволила ему свить гнездо в любом месте, какое ему понравится. Дрозд выбрал небольшую рощу, а когда гнездо было готово, там появилось три золотых яйца. Из них вылупились три первые девоптицы – таков был подарок Прародительницы своему другу.

– Зачем ему такой подарок?

Лита скривила губы.

– Тебе ли, царевич-баловень, не знать, что подаркам достаточно быть просто красивыми и не нести никакой пользы.

– И то верно.

– Стали девоптицы жить и плодиться в роще, – недовольно продолжила Лита, искоса поглядывая на Ивлада, – и роща начала расти и тянуться кверху. Стало ясно, что дрозд выбрал не обычные деревья, а волшебные серебряные яблони, любимые деревья Прародительницы. Тогда яблони только цвели по весне чудесными душистыми цветами, но плодов не давали. Первое яблоко появилось после того, как самая старшая девоптица состарилась и умерла. Рождались новые девоптицы, умирали старые, и яблок вырастало всё больше и больше. Со временем девоптицы становились всё краше и сильнее, а если пытались улететь, то быстро слабели и погибали в чужих краях. Так девоптицы узнали, что их душа и сила – в золотых яблоках, что висят на серебряных ветвях. С тех пор так и повелось: девоптицы властвуют в Серебряном лесу, лишь изредка общаясь с людьми. А люди восхищаются нашей красотой и воспевают её.

– А ещё девоптицы очень милые и скромные барышни, – закончил Ивлад со смешком. – Спасибо за твою версию сказки. Мне понравилось.

– Это не сказка! Всё так и было. И не спорь, что ваша версия ужасна.

Лита поелозила лапами по седлу, устраиваясь удобнее. Ей всё больше казалось, что она скоро упадёт с коня.

– Ну, люди привыкли к величию. Битвы, кровопролитие, войны. А вы говорите про Прародительницу, дроздов и деревья. Мы разные.

Лита нахохлилась, как воробей на грозовом ветру. Крыло, в которое попала стрела, топорщилось в сторону.

– Ты… извини за тот выстрел, – проговорил Ивлад. – Я не знал, что так получится.

– Стрелял и не знал, что стрела попадёт в цель? Тогда ты просто глупец, царевич.

– Не знал, что ты… – Ивлад в который раз замялся.

Лита обернулась, ещё сильнее распушив перья. Разговор её утомил, но промолчать она просто не могла.

– Давай, говори честно. Не ожидал, что девоптица – живое разумное существо, которому бывает больно и горько? Думал, мы что-то вроде огромного фазана, каких ты десятками убивал на охоте. Убивал милосердно, сразу, не ранил и не заставлял мотаться по Аларии, бояться и ощущать, как силы медленно покидают тело.