Не драконь меня, Ведьма! - Мира Гром Страница 21

— Какая муха тебя укусила!? – фыркнула я, боясь снова скатиться в истерику.

— Никакая не кусала, — сквозь смех ответил он, и успокоился, явно переходя к серьезному разговору, — из-за чего вы с Ником поссорились? У вас очень теплые отношения, да? – он жестом намекнул на «теплые» как между мужчиной и женщиной. Я все-таки треснула его полотенцем и отрицательно покачала головой.

— Он считает, что у тебя плохая работа. Пытался меня отговорить. Марианна вон считает, что хорошая… — я всхлипнула, — а ведь Ник стал мне ближе родного отца. Не думала, что он может быть так против…

— Работа действительно дерьмовая! – ответил он, но без шуток и ухмылок, инспектор говорил серьезно, — но нужная. Понимаешь, тут как раз четко работает правило: «А кто, если не мы?». Сразу честно скажу, будет тяжело. Порой даже будет казаться, что никому такое не под силу. Но тут мне помогает помнить, ради чего я иду и за что борюсь,— толи, отговаривая, толи, убеждая работать, сказал он.

— Даже если те, кого любишь отвернутся от тебя? – спросила я, усердно стараясь не поддаться слезам, которые нахлынули с новой силой.

— Те, кто тебя действительно любит, никогда не отвернутся! – он старался говорить как можно более уверенно, но голос все равно дрогнул.

— Кто отвернулся от тебя? Зачем ты делаешь вид, что у тебя каменное сердце?

***

Он вдруг уселся на кровать и пересадил меня на руки. Устроился поудобней, прижимая мое продрогшее тело к груди. Я слышала, как бьется его сердце, чувствовала, как перекатываются сильные мышцы. Слезы катились сами по себе. Но они на этот раз были какими-то странными. Мне казалось, что я дома, что мое место рядом с ним, что он и есть мой дом. Я посильнее уткнулась в его грудь. Еще никогда мне не было так легко и надежно с кем бы то ни было…

— Неужели я кажусь таким бесчувственным? – удивился он.

— При чем тут это? Ты можешь быть противным, вредным, гадким, просто отвратительным, но все это напускное. Внутри ты натянут как струна…

— Может это из-за работы, не думала об этом?

— Нет, кто-то сделал тебе больно. И ты никак не можешь с этим смириться, пережить и перелистнуть этот момент. Кто была эта женщина? – надеясь, что я права, продолжила допрос. Он вздохнул и заговорил. Много боли и обиды было в его голосе. Он вспоминал то, что ранило его душу:

— Мои родители из знатной семьи. Я третий сын. Наследники у них были и до меня, а тут Тим уродился… Со старшим братом мы не ладили с самого раннего детства. Я был умнее, хитрее, сильнее. Но я не был первым. И когда мне исполнилось семь лет, родители нашли верный способ избавиться от меня. Я был отправлен в эту самую академию. За моё обучение платили хорошие деньги, и директор усердно терпел все мои попытки отправиться на отчисление.

— Ты так хотел домой?

— Да, — кивнул он, — к тринадцати годам я смирился, что единственный способ выбраться отсюда – выучить всю программу, как можно скорее. Я взялся за ум и вступил в ряды усердных зубрил. В мои пятнадцать я знал не меньше, чем местные учителя. Тогда родители решили забрать меня и женить на немолодой вдове. Тогда мне казалось, что она совсем старуха, а ей было всего двадцать три. И богатая женщина уже успела почувствовать вкус разгульной жизни. Кое-как я убедил семью, что такие родственники нам не нужны. Особенно такое чудо эротических фантазий. Мне намекнули, что тогда мне дома не рады. И я сбежал обратно в академию.

— Но почему сюда? – спросила я, — можно же было путешествовать, искать где-то свое место…

— Я не знал ничего другого, а тут прожил достаточно долго, чтоб привыкнуть. Родители отказались от меня. Я работал и жил здесь. Прибирал на скотном дворе за кров и пищу. Бывшие сокурсники и даже малышня дразнили и унижали меня. Учителя в душе были рады, что зарвавшегося мальчишку наконец-то заставили прочувствовать тяготы и лишения. Много нервов я им потрепал, пока мечтал сбежать, а потом, умничая, сильнее, чем было надо. Хорошо, что кроме них были и друзья.

— Мари и Маркус?

Он кивнул и замолчал, начав сверлить взглядом стену.

— Тим, — ты можешь не рассказывать дальше.

— Через пять лет, — он продолжил, словно не услышал меня, — мой старший брат погиб в пьяной драке, но обставили все так, будто разбойники его убили, а он защищался как лев…— он не удержался и хмыкнул, — я с третьего номера резко стал вторым. Меня притащили домой, отмыли, откипятили, одели в новые, не пропитанные звериным духом и потом вещи. И, как и следовало ожидать, потащили к очередной невесте. Я молча глотал обиду. Верил, что семья это святое, не смотря ни на что. Хотел услужить им, помириться, снова стать частью этого большого и светлого дома. Мне не нужна была власть, и тем более деньги (они у меня как раз таки были). За пять лет в академии, в свободное от свинарников время, просто в любую свободную минуту, я выбирался за стены и помогал горожанам и жителям окрестных сел. Лечил детей, стариков, собак и коров. Заговаривал семена, чтоб ни жара, ни холод не были страшны урожаю… Только вот брал я за это от каждого по возможностям, а не по государственным тарифам. Меня рекомендовали соседям, звали в соседние села. По крупицам я накопил на дом и лет десять безбедной жизни, но не тратил ни копейки, продолжая жить и работать в академии, и помогать за бесценок.

— Ты хороший человек, — не громко сказала я, — то есть дракон…

— Я дракон лишь по рождению, — хмыкнув, ответил он, — давно уже чувствую себя больше человеком, чем кем-либо еще.

— Что было дальше? – спросило моё любопытство.

— Когда я лечил вспыхнувшую чуму в одной из деревень, распитаный, уставший, туда пришел мужичок. Он рассказал мне о работе инспектора и предложил пойти с ним. Но за пазухой у меня лежало письмо с приглашением вернуться домой, а я все никак не мог решиться поехать. А вот думать ни о чем другом не мог…

— А как ты не заразился? Ведь, если ты был распитан, то на щиты у тебя не оставалось сил, — почему-то испугалась я, что он мог погибнуть.

— Я же все-таки дракон. От многих человеческих болезней у меня иммунитет. Даже от смертельных, — он задумался на несколько мгновений, а я решила снова взять слово:

— Тим, извини, я не хотела… — он не дал договорить, прижав палец к моим губам, а мне стало трудно дышать: воздух на миг перестал поступать в легкие.

— Не надо, Оксана. Ты ни в чем не виновата, чтоб просить прощения. Я еще никому этого не рассказывал. Понимаешь, раз нам с тобой придется вместе работать, мы должны раскрыться друг другу. Чтоб тайны и секреты не стояли между нами. Так что придется открыть шкафы и высыпать скелетов в кучку…Мне придется смириться, что работать одному не дадут. Это сложно, но я попробую.

— У меня там только мелкие косточки, — вздохнула я, мне нечего было рассказать. Свою биографию.. А зачем? Уж я такая, какая есть. Ничего интересного до сей поры в моей жизни не было, — Тим, ты уверен, что я гожусь для твоей работы? – робко спросила я.