Пилигримы - Уилл Эллиот Страница 21

Снаружи, рядом с окном самой высокой башни, ждала она, скрывшись, как может только Инвия, при ярком свете дня — если, разумеется, она замрет и будет неподвижна, как статуя. Отданный старику амулет она сможет ощущать даже сквозь зачарованные стены и таким образом отслеживать его продвижение. Однако она не станет спасать его жизнь в случае опасности, поскольку по стенам поблизости бродит чрезвычайно сильный боевой маг. Инвия ощущала его присутствие, и, разумеется, ее присутствие беспокоило его; возможно, как слабый шум на заднем фоне, на который обычно не обращают внимания. Или же он знал наверняка, что она такое и где находится, но был слишком занят, чтобы связываться с ней. Сейчас.

Старик нервно поерзал на подоконнике, говоря сам с собой и пытаясь не смотреть вниз. Она ждала поблизости, готовая подхватить его, если тому взбредет в голову спрыгнуть или же он просто свалится, и время тянулось медленно, тягуче…

Наконец, дочь Ву начала свой ежедневный ритуал. Иногда даже в заоблачных высотах Инвии слышали, как девушка кричит, и гадали почему. Любопытство заставило ее выбрать именно это окно для своего шпиона.

Девушка открыла задвижку, толкнула стекло и прокашлялась. Старик вовремя воспользовался представившейся возможностью и скользнул мимо нее в замок. Он внутри! Хорошо.

Кейс никогда не видел ничего более печального за всю свою долгую жизнь. Ни на похоронах, ни когда разодетые родители из высшего общества возвращались из тюрьмы, где оказалось их неразумное чадо, — они даже помыслить не могли, что их обожаемый сын окажется в таком месте с лицом покрытым свежими синяками и ссадинами. Эта девушка была печальнее их всех, в своем узком черном платье, с длинными прямыми волосами, собранными в хвост. Сколько ей лет — семнадцать? Двадцать? Она оказалась обладательницей симпатичного личика в форме сердечка, на котором уголки глаз и рта слегка опускались вниз, и мягкого подбородка. Хорошенькая, однако каждое медленное движение и склоненная голова являлись воплощением горя, в котором — если только Кейс не ошибся — было нечто почти ритуальное. Его сердце на мгновение потянулось к ней, и он даже забыл о том, что должен проскользнуть в комнату.

Кейс поспешно пролез мимо незнакомки, когда она оперлась руками на подоконник, глядя грустным взором вдаль. Если она и заметила миг, когда его ноги опустились на пол в комнате, то не подала виду.

Комната, кстати, была аккуратной и наполненной хорошенькими вещичками — украшениями, сделанными из каких-то кристаллов, куклами всех видов и размеров, гобеленами, клубками нитей, иголками и спицами. Здесь же стояла большая покрытая плюшем постель, в которой Кейс мог бы проспать неделю. На стене тикал какой-то механизм — часы? Сложно сказать, на них столько странных символов… А непонятные стрелки пересекались друг с другом крест-накрест под очень странными углами. Девушка наблюдала за ними, дожидаясь — если Кейс угадал правильно — мига, когда часовая стрелка сделает следующий ход.

Зеркало у туалетного столика в углу отразило его как тусклый силуэт, контур с невидимым содержимым; какого дьявола?.. Бусины ожерелья, висевшего у него на шее, мягко зазвенели, столкнувшись, и пьяница вспомнил об амулете. Значит, он работает. «Ну, разумеется, он работает, ты, старый болтун! — обругал себя Кейс. — Девчушка-то тебя не увидела, а ты ведь проскользнул в комнату совсем рядом с ней!»

В любом случае почему она так печальна? Причина не могла заключаться в нехватке дома, или ценных вещей, или красивого вида. Из ее окна открывался великолепный пейзаж — была видна большая часть замка внизу и потрясающие просторы этого славного мира. Глядя на это каждый день, несложно почувствовать себя властительницей всего вокруг, и Кейс готов был поклясться, что именно ею девушка себя и ощущала. Он подошел к двери, тихонько повернул ручку, стараясь не издать ни звука, и обнаружил, что комната заперта. Значит, она не может выйти отсюда. Может, это все и объясняет, по крайней мере, часть головоломки…

В этот миг девушка начала рыдать. Этот звук заставил его подскочить на месте. Затем она перегнулась через перила балкона, как можно дальше, запрокинула голову, словно хотела, чтобы этот звук непременно достиг остальных окон, и закричала. Слов не было, однако это был самый грустный голос из всех, что когда-либо доводилось слышать Кейсу, и пронзительный звук разбивал чувствительное сердце старика.

Кейс нервно потрогал пальцем бусины ожерелья. Хотелось сказать девушке, что все будет хорошо, что дело могло обернуться куда хуже, это она могла бы быть старым глупым пьяницей вроде него, которому даже не хватило мозгов остаться в своем собственном мире. Он представил, как говорит ей это и она улыбается, возможно, даже смеется. Приобнять ее слегка — нет, разумеется, не так, просто чтобы немного утешить. Однако она продолжала рыдать, все громче и громче. Ее голос то и дело срывался.

Выглянув сквозь замочную скважину в коридор, Кейс увидел спины проходящих мимо людей. Они наверняка слышали эти душераздирающие стоны и рыдания, однако ни один не обернулся, чтобы взглянуть, не говоря уже о том, чтобы успокоить девушку. Ее крики теперь были щедро приправлены мукой, словно ей было больно физически. Кейс съежился. Он больше не мог слушать — это еще хуже, чем детский плач. Женщина с крыльями велела ему не снимать амулет, но, черт побери, пусть бы сама слушала этот душераздирающий плач, если ей так угодно!