Серебро ночи. Примум. Книга 2 - Татьяна Герцик Страница 21

Решила на всякий случай предупредить старшего Пакката о замыслах его сестры. Вслед ей понеслось догадливое:

– Не думайте, что мой брат не знал о моих замыслах! Он их полностью одобрял! Этот паскудный неуправляемый сыночек с грязной кровью мерзких Сордитов замучил и его тоже!

Амирель вздрогнула. Отец желал смерти собственному сыну? Что же такое творил Фугит, что от него так сильно хотели избавиться самые близкие родственники? По словам Сильвера и Беллатора, сэр Паккат был благородным человеком, доблестным военачальником, и его старшие сыновья тоже заслуживали всяческого уважения. Ей стоило вмешаться раньше, но она просто не знала о настоящем положении дел. Да и смогла ли бы она это сделать? Ведь силу подчинять других людей без помощи колдовского камня она ощутила в себе совсем недавно.

Приземистое по сравнению с дворцом здание храма открылось за западным крылом. Высокий купол ярко сверкал на солнце и Амирель пришлось заслониться ладонью, чтобы разглядеть изящные стены с невероятно достоверно вырезанными статуями из розового песчаника. Разноцветные витражи окон разбрасывали вокруг радужные блики, делая все вокруг веселым и праздничным.

Завидев ее, высокий статный мужчина, еще весьма далекий от старости, торопливо поспешил навстречу. Амирель догадалась, что это и есть сам сэр Паккат. Одет он был в довольно скромный камзол коричневого цвета с серебряными позументами и толстой серебряной цепью с талисманом главы рода на могучей шее.

Он почтительно склонился перед ней и негромко произнес:

– Я должен поблагодарить вас за своего сына. Теперь он стал похож на представителя славного рода Паккатов. И мыслит он как благородный дворянин. Прежде мне было стыдно за него, но теперь у меня появилась надежда на его исправление.

«Стыдно!» – вот ключевое слово отношения отца к сыну, из-за которого Фугита готовили к смерти. Хотя вряд ли тот дал бы себя так просто убить. Амирель казалось, что он хитер и изворотлив. И в какую сторону повернется ее заклятье, еще неизвестно.

– Насколько я понимаю, ваш великий супруг не почтит своим присутствием наше торжество? – выспренне поинтересовался хозяин поместья.

Амирель никогда не считала Ферруна великим и немного замешкалась с ответом, подавляя неуместный смешок.

– Не могу сказать. Его никогда нет на месте, и никто не знает, где он может быть. Но я попросила передать ему приглашение вашего сына. Возможно, он и приедет.

Сэр Паккат шкодливо улыбнулся кончиками губ.

– Не нужно смягчать свои слова. Всем понятно, что какой-то жалкий повеса недостоин столь высокой чести. Вы приехали проследить за порядком на церемонии, чтоб мой неумный сыночек не выкинул чего-то предосудительного, а уж вашему супругу и вовсе быть здесь невместно, это понимают все собравшиеся.

Амирель не стала говорить, что выкинуть что-то предосудительное Фугит больше не сможет, даже если его к этому будут понуждать. К чему давать понять людям, что такое может случиться с каждым? Ее и без того изрядно опасаются, почитая колдуньей.

Сэр Паккат предложил ей свой локоть и торжественно провел в храм. В просторном, украшенном цветами и лентами зале стояли резные скамьи из красного дерева с сидевшими на них нарядно одетыми людьми и царил радостный гомон. Но, едва завидев ее, гости замолкли и враз воцарилась напряженная тишина.

Кивнув всем в знак приветствия, Амирель в сопровождении сэра Пакката прошла в первый ряд и села на отдельно стоявшую скамью с лежавшими на твердом сиденье мягкими подушками. Она догадалась, что это место для почетных гостей.

– Сколько будет длиться венчание? Мне не доводилось бывать на местных свадьбах. – шепотом спросила она у владельца этих земель. – У меня, к сожалению, немного времени.

– Само венчание займет не больше часа, если наш священник не вздумает его затянуть. Но сын нетерпелив, поэтому, уверен, официальная церемония пройдет гораздо быстрее. Но неужели вы не останетесь на свадебный пир? Вы были бы его лучшим украшением, – в голосе сэра Пакката звучало настоящее сожаление. – Вы из тех красавиц, которыми можно любоваться бесконечно и не надоест, – и он внезапно обжег ее по-мужски страстным взглядом.

Амирель подосадовала, что рядом с ней нет Ферруна. При нем бы никто так откровенно вести бы себя с ней не посмел.

– Не думаю, что смогу, – строго ответила она, не желая его обнадеживать ни в каком смысле.

Ее тревожило какое-то непонятное волнение, не относящееся к семейству Паккатов. Неужели это ее ищет Феррун? Тогда он опять разозлится, что она не рядом с ним и не ждет покорно его указаний. Эта мысль ее рассердила. Почему у нее не может быть своих дел? Она что, бессловесная зверушка, единственное предназначение которой – выполнять все желания Ферруна?

– Впрочем, посмотрим, – сказала она скорее в пику Ферруну, чем отвечая на чаяния сэра Пакката. – Возможно, и останусь. Но где ваша супруга, мать жениха? Надеюсь, она в добром здравии?

– Женщины из рода Сордитов неимоверно соблазнительны, но и столь же коварны и легкомысленны, – с горечью ответил он ей. – Я стараюсь не вспоминать о своей жене, чтоб не исходить зря желчью.

Это высказывание показалось Амирель на редкость двусмысленным, но уточнить, что он имел в виду, она не успела, – в зале раздались прекращающие все разговоры величавые звуки органа. К стоящему прямо по центру алтарю подошел священник в яркой золотой рясе, а из противоположных боковых притворов одновременно появились жених с невестой и направились навстречу друг другу.

Каролина была в серебряном, отделанным тончайшим кружевом необыкновенном платье, подчеркивающем ее юность и прелестную красоту. Амирель поняла, почему этот наряд стал талисманом для невест рода Парнери – создать что-либо подобное было невозможно.

Но больше всего ее удивил Фугит – никакой желтизны на его лице не было и в помине, глаза сияли, губы ласково улыбались. Неужели снятие ею заклятья графа Контрарио возымело такой эффект? Или там было что-то еще?

Венчающиеся опустились на колени перед алтарем, причем Фугит, как истый кавалер, помог это сделать своей невесте и предусмотрительно подвинул ей под колени вышитую подушечку, чтоб удобнее было стоять. Сам же, презрев удобства, мужественно опустился на голые камни.

– Я не узнаю своего сына, – потрясенным шепотом сообщил сэр Паккат. – Его будто подменили.

– Или, наоборот, он стал тем, кем должен был быть? – ответила ему Амирель, настороженно разглядывая жениха. – Что-то тут есть, но что, не понимаю.

– Я никогда не верил в колдовство, волшебство и заклятья. Но за последнее время убедился, что все это существует, – начал было сэр Паккат, наклоняясь к ней слишком близко и заглядывая в глаза, но тут орган смолк и раздались звучные слова священника, говорившего о чести и долге, о любви и взаимном уважении.

Амирель замерла. Перед глазами мелькнуло обманное видение – перед алтарем она с Сильвером в таком же необыкновенном наряде, и он смотрит на нее с любовным томлением. Голову закружило отчаянное сожаление. Она будто наяву увидела его призывный взгляд и ощутила горячечный трепет в груди. И тут же рассердилась на собственное безволие.