Последний город - Павел Корнев Страница 21

— Жалеешь?

— По поводу? — не понял вопроса я.

— Ну, Неженку, поди, никто такую вонь нюхать не заставляет, — усмехнулся Артур. — А тебе теперь сколько до конца контракта, лет десять в Гвардии лямку тянуть? Потом, может, в Жандармерию переведут. А может, и подчистую спишут.

— Каждому — своё. У меня совесть по крайней мере чиста.

— И что тебе с того?

— Мне? Ничего. Вот только Эдик теперь всю оставшуюся жизнь на крючке у комитетчиков будет, — парировал я, хотя, будь мне известно, чем всё закончится, сохранить эту самую кристальную честность оказалось бы несказанно сложней. Видать, слишком долго комиссары на Станке зуб точили, раз и меня на Ограду за компанию с ним законопатили.

— Да не врал он на следствии, — вяло махнул рукой Артур. — Всё искренне, до последнего слова...

— Как так? — удивился я. — Не мог же он и в самом деле видеть?..

— Дознаватель с ним качественно поработал, — объяснил Станке. — Вытряхнул из памяти все услышанные звуки, краем глаза замеченные тени. Что-то отфильтровал, что-то усилил — вот в итоге и получил нужный результат. С тобой ведь тоже что-то подобное проделать пытались?

— Пытались, — признал я. — Мне только непонятно, почему сразу за тебя не взялись. Тебя бы раскололи, с нами возиться не пришлось.

— Не так просто в чужую голову залезть, не так просто, — улыбнулся Артур. — Я ведь видел — дознаватель ничуть не краше тебя после допроса был. А у меня в голове, поверь, не в пример больше всякой гадости за годы службы накопилось. Телепату в такое лезть — проще сразу койку в приюте для умалишённых бронировать.

— Ясно. — Я ничем не выказал своих сомнений. Когда память пороховой погреб напоминает — оно, может, для телепата и неприятно. А вот когда подследственный по самую макушку «тобурегом» и очищенной заправился — тогда и вовсе просто караул. И не надо лапшу на уши вешать, прекрасно помню, какие таблетки на квартире у чернокнижника Станке принимал. Это не моему успокоительному чета. — Одно не пойму: почему нас сразу в Корпус Надзора не сослали?

— На «Плантации» работка хоть и не сахар, да только на Ограде тоже весёлого мало. А смертность при всём при том куда выше, — пожал плечами мой бывший командир. — Вот было бы чистосердечное, тогда да — тогда в знак доброй воли в Корпус Надзора. Без права перевода. По мне, уж лучше в Гвардию.

— Аналогично, — согласился я.

Действительно — лучше. Хлебнул я этого Корпуса, до сих пор вспоминать тошно.

А ведь ещё вчера никто и предположить не мог, что всё так похабно закончится. Слишком уж гладко рассмотрение нашего дела прошло. Эдуард, конечно, свинью подложил, заявив, будто Артур намеренно задержанного в спину толкнул, но... Но особого впечатления на тройку комиссаров его откровения не произвели: я честно признался в том, что ничего не видел, а Станке совершенно спокойно уверил присутствующих в собственной невиновности. И комиссия это проглотила. Ну что им ещё оставалось? Вот если бы к показаниям Эдуарда добавился мой голос... А так только дополнительную экспертизу назначать. Экспертизу, которая наверняка закончилась бы помешательством Станке и сильнейшим расстройством психики работавшего с его памятью телепата.

Впрочем, настоящая причина такой покладистости выяснилась немного позже — когда посовещавшиеся промеж собой комиссары огласили вердикт по делу. И хоть про намеренное убийство в нём не было ни единого слова, но для расформирования группы оказалось достаточно и гибели Лео. Эдуарда отправили на переподготовку, отхватившего неполное служебное соответствие Станке простым инспектором откомандировали в Гвардию. А меня... Меня отправили вместе с ним. И перевод из стажёров в инспекторы в этой ситуации выглядел откровенным издевательством.

— И всё же — не жалеешь? — не оставил меня в покое Артур.

— А сам как? — Я ухватился за ручку, когда транспорт тряхнуло особенно сильно. — Не знаю, толкнул ли ты того чернокнижника или нет, но в спину-то ему стрелять вовсе не обязательно было.

Артур только хмыкнул и ничего отвечать не стал. Да я на откровенный ответ не особо и рассчитывал. Чего уж теперь-то прошлое ворошить?

Вновь резкая судорога передёрнула нутро транспорта, светильники погасли, и на мгновение появилось ощущение свободного падения. Но вскоре болид выровнялся, а следом щёлкнули запиравшие люки замки. Всё, приехали. Вот только не могу сказать, что меня это радует.

— Пошли, — заторопился расстегнувший ремни Артур.

— А есть повод спешить? — буркнул я, но медлить всё же не стал.

Закинул на плечо ремень сумки и, сдвинув заскрипевшую крышку люка, выпрыгнул на серый бетон взлётки.

Высадили нас, как ни странно, не у штаб-квартиры Гвардии, занявшей под свои нужды почти всю не уступавшую другим башням размерами «Ограду», а на самой окраине города — до опоясывавшей его широкой полосы занесённого песком асфальта с наблюдательными вышками, ржавыми ангарами и наростами укреплённых огневых позиций было рукой подать.

А обыватели ведь все как один уверены, что вокруг города сплошная стена выстроена. Мало кто задумывался, сколько ресурсов понадобилось бы, чтобы обнести город по периметру этой самой стеной. Да и смысла в столь глобальном строительстве не было никакого. Всё одно защищал нас от Хаоса не бетон, а серый полог Пелены, изредка искрившийся от накатывавшей извне чужеродной энергии. Ну а с пытавшимися прорваться в город демонами гвардейские подразделения вполне себе справлялись. Тем более это только казалось, будто опоясывавший окраины укрепрайон дырявый, словно решето. На самом деле всё обстояло с точностью до наоборот, и нелегалы — чернокнижники и прочие искатели приключений на свою пятую точку — постоянно ощущали последствия такого заблуждения на собственной шкуре.

— Смотри, небо какое низкое. — Кинув сумку на заметённый мелким серым песком асфальт, Артур прищурился и оглядел окрестности.

Пелена и вправду нависала над самыми головами. Тяжёлое серое полотнище с едва заметно поблескивавшими росчерками далёких молний. Казалось, ещё чуть-чуть, и его тяжесть размажет нас по взлётному полю.

— Вот уж угораздило, — тяжело вздохнул я, стараясь не глядеть на разлившуюся за защитными сооружениями серость.

Так посмотришь — ничего необычного. Ну висит серое марево и висит себе, никого не трогает. Но вот стоит только приглядеться — и моментально шепотки нездоровые слышатся, да и чудиться невесть что начинает. А ещё там, сразу за Пеленой, узкая полоска лазурного неба. Такого яркого, что моментально заслезились глаза.

— Могло быть и хуже, — не подал виду Станке, будто впечатлён увиденным.

— Могло, — кивнул я, разглядывая лётное поле, прикрытое от непрестанно гнавшего на город пыль и песок ветра длинной кишкой трёхэтажного здания.

На взлётке, где вполне могло разместиться болидов сорок, сейчас по разным углам ютилось всего пять машин. Четыре — такие же, как доставивший нас сюда десантный транспорт, пятый — бугрившийся наростами излучателей штурмовик. Как и всё окружающее, машины покрывал густой слой серой пыли.