Умоляй, ведьма - Сильвия Лайм Страница 21

Если бы Дрейгон был в подходящем настроении, он бы оценил шутку. Да и вообще, когда-то он и сам любил подобные выверты. Наставники многократно ругали его за это, но…

Казалось, что все это было так давно, будто и вовсе происходило не с ним. Минувшие годы чудились ему прошлой жизнью, от которой он хотел отгородиться как можно быстрее.

Однако стоило признать, что наставники в чем-то оказались правы. Одна из его шуток все же обернулась бедой.

— Я понимаю, — ответил Дрейгон наконец на вопрос паука. — И мне наплевать. Я все равно умираю, Лашкарахест. Сделай то, что нужно, если ты на это способен. Или я найду того, кто это сделает вместо тебя.

Подул ветер, и длинные черные волосы мужчины взметнулись вверх, напоминая мрачные крылья или плащ цвета ночи.

Дрейгон чувствовал отвращение к чудовищу, что расположилось перед ним. Но ничего не мог поделать: у него не было иного выхода, кроме как просить помощи.

— Хорош-ш-шо, — прощелкал жвалами отец Трясинных пауков. — Но за свой дар я возьму не только дань, но потребую и правду. Я вижу, ЧТО именно убивает тебя. Но этого мне мало…

В этот момент его огромные блестящие, как капли ртути, глаза словно зашевелились, и в их отражениях мужчина увидел свое бледное лицо…

Или это была душа?..

Осунувшаяся, разбитая, уничтоженная.

Дрейгон не помнил себя таким, но из отражения на него глядел мертвец.

Это было как откровение. Он и так знал, что от него былого уже почти ничего не осталось, но не подозревал, что все настолько плохо.

Паук тем временем продолжал:

— Я вижу, что убивает тебя, но хочу знать: кто же сделал с тобой это? Кто превратил твои чувства в смертоносное проклятие? Я хотел бы познакомиться с ним, мы с ним так похожи… Кто же тот страшный колдун, который извратил твое существо?

Дрейгону показалось, что он слышит смех. Отвратительный щелкающий смех Трясинного паука.

— Это был я, — ответил мужчина, и смех паука превратился в хохот.

Чудовище подняло вверх передние лапы вместе с челюстями, и все это тряслось и хрустело.

Дрейгон понял, что Лашкарахест и так знал ответ на заданный им вопрос.

— Рас-с-скажи мне… — прозвучал наконец его шуршащий голос, когда смех оборвался.

Мужчина глубоко вздохнул, почувствовав, что от воспоминаний в грудь будто вонзается остро наточенный кинжал и проворачивается внутри.

Так действовало проклятие.

Но он обязан был рассказать, раз это часть платы…

— Все началось много лет назад, когда я проходил магическую инициацию… К несчастью, мой потенциал был таков, что она растянулась на годы, — начал он негромко, потому что боль в груди с каждым словом усиливалась. — В семь лет наставники помогли мне получить первую Искру. В десять я имел уже три. Но с каждым новым шагом испытания становились все сложнее. Даже несмотря на то, что мне помогал десяток лучших колдунов королевства…

— У тебя был сильный дар, — прощелкал паук словно бы с пониманием.

Впрочем, Дрейгон вполне осознавал, что ему уже наверняка мерещится. Он настолько плохо чувствовал себя, что не до конца понимал, где правда, а где галлюцинации. Но сочувствующий паук явно к истине не относился.

— В шестнадцать я получил четвертую Искру, — продолжил колдун, морщась от сильной боли. Во рту начал ощущаться вкус крови.

Чем больше он вспоминал о прошлом, тем больнее становилось. Проклятие работало исправно.

— Но на этом, казалось, будет конец. Последний шаг я пройти не мог, как ни старался, — продолжал он. — Наставники уверяли, что с годами способ найдется и истинная инициация никогда не приведет к смерти. Что лишь неверно проведенное испытание убивает колдуна, но… Я не хотел ждать годами, когда у меня достанет сил, чтобы получить последнюю Искру.

— Ты был молод и нетерпелив… — прозвучал голос паука.

И теперь Дрейгон был готов поверить, что ему вот-вот придет конец, потому что шамканье твари и впрямь звучало скорбно.

Мужчина дернул головой, отбрасывая назад темные волосы, и ничего не ответил, продолжая рассказ:

— Я придумал хитрый способ, чтобы обойти последнюю ступень инициации. Рискованный шаг, но я готов был на него пойти. Всего-то нужно было не добыть Искру, а создать ее самому…

Дрейгон говорил все тише, через силу. Ему было тяжело, он уже не узнавал свой голос.

— Твои наставники, наверно, были рады, что у них такой способный ученик? — спросил паук.

Мужчина покачал головой.

— Они были в ужасе. Пытались меня отговорить. Все, кроме Эльтуса, — вспоминал колдун, закрыв глаза.

Он уже не следил за тем, что происходит вокруг, и, если бы трясинные пауки вздумали, могли бы сожрать его без капли усилий.

Но они этого не делали, потому что Лашкарахест слушал… Он был заинтригован.

— В тот момент Эльтус Бледный уже готовил то самое убийство, что сделало его впоследствии черным колдуном и продлило жизнь. Старик был тяжело болен и, как никто другой, понимал мое желание обойти запреты и правила…

Мужчина глубоко вздохнул. Воздух из груди вырывался с хрипом.

— Так что же ты сделал? — подгонял паук, когда Дрейгон на некоторое время замолчал.

Он глубоко вздохнул и продолжил, стиснув зубы:

— Я дал клятву демону огня — горгулье Рока.

— Как опрометчиво, — проговорил Лашкарахест, усмехнувшись.

Колдун покачал головой.

— Мне казалось тогда, что это лучшая сделка в моей жизни. Я не обещал отдать ничего особенного, а получал взамен очень много.

— Так что же это была за сделка?

На этот раз усмехнулся Дрейгон. Ему это доставило чудовищную боль, но он ничего не смог с собой поделать.

Настолько все случившееся казалось сейчас абсурдом. Это был абсолютнейший бред и глупость. Ересь и дикость его собственной жизни.

Но это была правда.

— Я поклялся никогда не любить. В шестнадцать лет мне казалось, что любовь — это пустой звук. Не больше, чем бурлящая в венах кровь, желание плоти или безумие, которое наступает от пары бутылок вина. Я ничего не терял, как мне казалось… Помню, как сейчас… — его голос сорвался на миг, а в глазах блеснуло что-то огненно-злое. — Горгулья Рока провела когтями по моим ребрам, а затем — пустота. Одно из чувств тихо и незаметно обратилось в искру Огня.

— Занятно, — протянул отец всех пауков. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Но теперь мне ясно, зачем ты пришел. Твое собственное сердце обратилось пламенем. И оно же теперь тебя и сжигает.

Дрейгон попытался улыбнуться, но не вышло. Словно жгучие языки вновь лизнули изнутри его ребра, с каждой секундой все сильнее обращая их в обуглившийся остов.