Дитя погоды - Макото Синкай Страница 21

Хину показали в телевизионном выпуске новостей про фестиваль фейерверков. Видеозапись с подписью «Звезда Интернета — Солнечная девушка?!», на которой девушка в юкате молится на крыше здания, длилась всего пару секунд, но эффект оказался просто грандиозный. На наш веб-сайт хлынули заявки, в результате сервер перестал работать. Большинство этих заявок оказались несерьёзными: люди либо просто задавали вопросы, либо откровенно насмехались.

— Столько заказов мы бы всё равно не потянули, поэтому приняли только ваш — на сегодня, и ещё один — его нужно выполнить в конце следующей недели. А после этого временно закроемся. К тому же она немного устала, по-моему.

Именно. Хина по-прежнему улыбалась, но в последнее время я всё чаще замечал тень напряжения на её лице.

— Ой, у нас гости? — услышал я возглас и обернулся.

Из комнаты, в которой находится семейный алтарь, к нам вышел мужчина.

— О, Таки пришёл. — Лицо Фуми смягчилось.

Таки, светловолосый мужчина, производил впечатление доброго человека. Интересно, он внук Фуми?

— Сегодня ведь у тебя церемония приветствия на О-Бон? ^[26] Вот я и пришёл помочь. Но какие же юные у тебя гости. Вы друзья бабушки? — негромко обратился он к нам.

— Здравствуйте, — дружно ответили мы трое.

— Просто я хотела ясного неба хотя бы на первый О-Бон мужа.

— Что? А ведь дождь и правда уже не идёт. Ну да, дедушка был человеком солнечным, — рассмеялся Таки, снял сандалии и спустился в сад.

Мы с Фуми наблюдали за тем, как он спичкой поджигает веточку конопли, стоя к нам спиной.

— Подумала, что, если будет дождь, он и вернуться не сможет.

— Вернуться? — Пока мы разговаривали, Наги пришёл из сада и похлопал Фуми по плечу. Мальчик всегда в мгновение ока находил общий язык с заказчиками.

— Потому что в О-Бон... — Фуми с видимым удовольствием прищурилась, — умерший возвращается с небес.

— А под первым О-Боном имеется в виду первый праздник О-Бон с момента смерти? — спросила Хина, встав рядом с молодым мужчиной.

— Именно.

— Тогда у нашей мамы тоже первый О-Бон.

Так и знал. Теперь моя догадка подтвердилась.

Стебель конопли занялся и разгорелся, потрескивая; белый дым поднимался от него в воздух.

— Ох, и твоя мама умерла в прошлом году? — обратилась Фуми к девушке.

— Да, — дружно кивнули Хина и Наги.

— Тогда... — мягко продолжила Фуми, — если хотите, можете прыгнуть через наш приветственный костёр. Тогда ваша мама будет вас защищать.

— Да!

Ясное небо проглядывало через широкую щель между облаками, и дым от подожжённого стебля тянулся к нему, будто влекомый неведомой силой.

— Муж вернётся с того берега на облаке дыма, — пробормотала Фуми, будто разговаривая сама с собой, а я машинально переспросил:

— С того берега?

— С того света. Тот свет ведь на небе, так всегда было.

Хина пристально смотрела вверх, приложив ладонь козырьком ко лбу. Я вдруг подумал: «Интересно, какое небо отражается в глазах Солнечной девушки?»

Дракон летел в небе по ветру. Из облака выглядывал огромный кит, а рядом с ним множество небесных рыбок плыли, будто увлекаемые потоком воды.

— Вот что увидела небесная мико ^[27], — изрёк невероятно хриплый голос.

Говорил священник храма. Нацуми издала восхищённый возглас, держа смартфон с включённым на нём диктофоном:

— Невероятная картина! Рыбы летят по небу! Даже дракон есть! Это ведь гора Фудзи? А на ней дракон. И в небе множество живых существ!

— Да, впечатляет, — поддержал я её.

В самом деле, потолок этого храма украшала весьма своеобразная фреска. На ней был изображён не просто дракон в облаках, — хоть он и присутствовал на картине, основная идея заключалась не в нём. На краях круга виднелись горы; кроме того, казалось, что и клубящиеся облака, и рыбы — часть единого мира, а рисунок выполнен скорее в стиле японской живописи, нежели китайской. В этом храме поклонялись погоде, и я проникся восхищением к Нацуми: надо же, какое интересное место для интервью она отыскала.

— Вот именно, — довольно откликнулся священник.

Рядом с ним стоял подросток в спортивной форме (видимо, только пришёл с занятий в какой-нибудь спортивной секции) и играл на смартфоне, не обращая на нас внимания. Наверное, внук старика.

— А что значит «небесная мико»? Как знахарка? — обратился я к священнику, и, когда подумал, что, похоже, ответа не дождусь, он вдруг крикнул:

— Что-что?!

Внешне священник был сморщенный старик — под стать своему хриплому голосу, но, оказывается, он ещё и слышит плохо. Сколько же ему лет?

— Как знахарка?! — громко передала мои слова Нацуми, и священник кивнул с запозданием:

— Да, ведь предназначение мико — исцелять погоду.

— Ну-ну, — не удержавшись, пробормотал я.

Хотя статья «Следом за Солнечной девушкой! Климатическая аномалия — замысел Геи» вписывалась в тематику журнала об оккультизме, в публикации мне отказали; сообщить об этом Нацуми я пока не решался.

С живым интересом она спрашивала священника:

— А что исцелять? Климатические аномалии, как в этом году?

— A-а?! Какие ещё климатические аномалии?! — внезапно крикнул он.

Мы оторопели от громкого голоса, а он разгорячился и зачастил, не обращая внимания на нашу реакцию:

— Любят люди бросаться словами. «Впервые за всю историю наблюдений», ишь. Слушать тошно. Наблюдения у них, говорите? Впервые за всю историю, да-а? Сколько лет они наблюдали-то, а? От силы сотню! А картину эту когда нарисовали? Восемь столетий назад!

— Восемь столетий?! — воскликнула Нацуми.

Я вытаращил глаза: если это правда, то картина создана в эпоху Камакура ^[28] и представляет собой древнейший экземпляр японского рисунка с драконом в небе.

А между тем священник громко закашлялся.

— Дедушка, не горячись, — сказал внук, потирая его спину.