Абсолютная альтернатива - Илья Те Страница 21

Я слушал Родзянко в трубку, но мне показалось, будто я вижу, как он жестикулирует руками.

— Вы и сейчас не понимаете, Государь, как не понимали нас никогда! — с напором продолжал он. — Я и мои соратники столкнули с горы огромный камень, который катится дальше уже без нас! Мы накануне великих событий, исхода которых почти невозможно предвидеть. Либеральная демократия требует от вас смены лиц, причем не только лиц, но и всей системы управления. Создайте правительство, ответственное не перед Царем — перед Думой, и тогда…

— Тогда я вас все же повешу, — произнес я отчетливо.

Родзянко осекся.

— Да, — повторил я уверенно, — точно, повешу. Не только вас лично, Михаил Владимирович, не обижайтесь, а вообще всю Думу до последнего человека.

Несколько мгновений председатель пораженно молчал, затем задышал в трубку желчью.

— Я вижу… вы избрали самый опасный путь, решили пойти против своего народа…

— Против кучки зажравшихся ублюдков, вообразивших себя революционерами. Вы сами, Михаил Владимирович, один из крупнейших малороссийских землевладельцев. Каким образом ваши тысячи гектаров земли на Украине соотносятся со словом «народ»? Вы и народ — вещи не просто разные, а несовместимые. А ваш Гучков, он же банкир? А Львов, он же князь, голубая кровь в десятом поколении! С чего вы взяли, что вы — представители народа?

Родзянко притих. Молчал и только гулко дышал в телефонную трубку.

— Я вижу, вы действительно изменились, Государь, — прошипел он тихо наконец. — Еще вчера вы только кивали на мои требования, молчали и соглашались, а вот сейчас грозите мне карой…

— Опять громко сказано, Михаил Владимирович, — поправил я. — Кара вам будет на Страшном суде и в Чистилище. Я веду речь всего лишь об уголовном преследовании в рамках закона. Что я изменился — да. Тех депутатов, кто добровольно раскается и немедленно покинет столицу, я оставлю в живых. Всем остальным — только плаха. Итак, что насчет моего указа распустить Думу?

— Никогда! Что насчет требования Думы распустить правительство?

— Ответ тот же. Разумеется, правительство я в ближайшее время распущу за бездарность и некомпетентность, однако к формированию нового кабинета Дума не будет иметь ни малейшего отношения. Со своей стороны обещаю, как только кайзер Вильгельм подпишет капитуляцию, заверенная мной русская Конституция с ограниченными правами монарха отправится в новую Думу.

— Ложь!

— Вы не в себе, Родзянко. Вы только что упрекнули во лжи своего Императора. Может, повесить вас дважды? Сначала за шею, потом за ноги?

От возмущения председатель парламента задохнулся. Разумеется, он не верил Николаю и, в общем, имел на то полный резон. У моего реципиента имелась сотня возможностей благоприятно подписать Конституцию и, припевая, продолжить свою богатую, сытую, полную счастья жизнь монарха, который «царствует, но не правит». Однако Николай Второй из раза в раз отказывался от каждой возможности. Результат бессмысленного упрямства Императора был наблюдаем в данный момент, что называется, «на лицо».

Окажись я в его худощавом теле хотя бы в году 1913-м, я сделал бы самое простое — подписал Конституцию. При любом Основном законе власть монарха в «монархическом» государстве в любом случае останется огромной, не меньшей по крайней мере, чем власть президента. Но формальное утверждение красивой конституционной «бумажки» мгновенно бы сняло с Николая ответственность за любые политические, экономические или военные неудачи, возложив их на председателя Правительства, и значительно снизило социальное напряжение, убрав из рядов моих противников миллионы сторонников либерального строя, оставив в оппозиции только социалистов и террористов, а также превратило бы в союзников богатейших помещиков и фабрикантов. Существовало лишь одно «но»: в 1914-м началась война. Изменить сейчас государственный строй означало одно — встряхнуть общество, отвлечь его от главной задачи, над которой трудились и умирали три долгих года миллионы российских подданных, — от Победы!

Возмущение Родзянко тем временем миновало, председатель Думы пришел в себя.

— Я убежден… — произнес он очень тихо и тщательно подбирая слова. — Я убежден, Государь, что очень скоро вы пожалеете о принятом вами решении. Мы увидим, кто и кого будет вешать за ноги на столбах… Клянусь, не пройдет трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет все!!!

Мой собеседник тоже не видел меня, но я обреченно кивнул.

— Согласен, — произнес я негромко. — Тут мне нечего возразить!

В отличие от Родзянко, мне было знакомо содержание каиновской энциклопедии и известно заранее, чем закончится игра в русский бунт.

Революция сметет все. И прежде всего — самих псевдореволюционеров.

Родзянко немыслимо повезет. Большинство его товарищей по измене расстреляют, повесят, зарубят шашками. Сам он скончается в изгнании в каком-то нищем югославском селе.

Услышав мой странный ответ, Родзянко удивленно притих, как будто напугавшись непонятного поведения Императора, которого знал уже много лет. Через несколько мгновений, сдержанно попрощавшись, мы окончили разговор.