Двойное попадание - Анастасия Сиалана Страница 20

Пустота. Она всегда приходит на смену выплеснутой агрессии. Будто кроме нее в моей душе больше ничего нет. Ничего хорошего.

Когда мне было тринадцать, воспитатель в детдоме начала замечать за мной частые вспышки гнева. Пока все ограничивалось ругательствами и ссорами с другими подростками, это ее не волновало. Но когда в одну из ссор я избила мальчишку, который дразнился, она забила тревогу. Так я попала к психиатру с диагнозом «Неконтролируемые приступы агрессии». Мне не хотели помогать. Меня хотели заклеймить, как выбраковку, которой, по сути, я и являлась в глазах общества.

В четырнадцать я нашла место, где могла выплескивать накопившийся гнев: ринг боев без правил. Психиатр тогда почти отстал от меня, поставив печать с надписью «Здоров» в моей истории болезни, ведь больше приступы не повторялись. Однако не всегда мне везло выплеснуть злобу на противника. Иногда грушей для битья становилась я. Именно в день, когда я загремела в больницу с рассеченной бровью и жуткой гематомой на боку, заветная печать помахала мне ручкой. Теперь в моем деле стояла пометка о хроническом статусе психической болезни. Меня пытались лечить, однако дело становилось все хуже и хуже. Никто не искал причин, никто не обнимал меня. Лишь нескончаемый поток обвинений и криков «Ты соображаешь, что творишь?», «Ты хочешь загреметь в тюрьму?», «Ты хочешь, чтобы из-за тебя меня лишили премии?», «Ты жестокая девчонка, как тебе не совестно?» и все в том же духе. Воспитатели обнимали очередную побитую мною мразь, а я спала на драном матрасе под лестницей с котом, которому эта тварь перебила камнем лапу. Тогда я не понимала, что тот, кто бьет, априори неправ. Но что я могла сделать, если слов моих никто не слышал. Однажды чуть не дошло до того, что я избила доктора, но меня вовремя остановили. Он сказал, что моя агрессия, это плохие гены родителей. До сих пор жалею, что вогнала ручку только ему в руку, а не в глаз.

Вообще, после этого случая светила мне психбольничка и палата с мягкими стенами, если бы не Мария Петровна и ее ангельское терпение. Очередные травмы, очередная больница, но не психдеспансер, за что я была искренне благодарна своему тренеру. Когда я поправилась, она отвела меня к профессионалу, что не просто следил за моей болезнью и пихал в глотку успокоительные, а разобрался в моем конкретном случае. Я была зла на весь мир за то, что он отнял у меня родителей, и эту агрессию я спускала на ближних и тех, кто попадался под руку. Девочка я была сильная, так что поразбивала кучу носов в детдоме. Неудивительно, что меня там не любили.

В общем, Радияр Александрович помог мне понять себя и научил контролировать свой гнев. Он был моим вторым близким человеком. Именно из-за него я захотела заняться изучением психических заболеваний. Однако вредная пометка осталась в больничной карточке, как и в базе данных. Доктором психиатрии мне было не стать. Но я нашла выход и решила учиться на психолога. Моя дипломная была как раз по теме «Агрессия подростков и ее корни». Со временем я вышколила себя до такой степени, что легко могла доброжелательно улыбаться человеку, которому желала чуть ли не смерти. Козлов в моей практике хватало.

И вот прошло шесть лет с последнего моего срыва, когда я на ринге чуть не отбила голову одной из противниц за тихие слова «от тебя воняет той канавой, из котрой ты вылезла», когда мы сцепились. Я держалась все это время. Верит бог, было столько случаев, когда стоило раскрошить очередной мрази череп, но я держалась. А сегодня, из-за каких-то лягушек в неизвестном мне мире, весь самоконтроль сошел на нет. Это неимоверно злило и расстраивало. Все разочарование сейчас выходило через слезы, смываемые водой.