Остров чаек - Фрэнсис Хардинг Страница 20

– А что же ты, Хатин? – спросила Джимболи. – Улыбка у тебя поредеть не желает? Нет? Ладно… А у тебя, Арилоу?

К недоумению Хатин, Джимболи раскрыла рот ее сестре. Похоже, у нее таки нашелся расшатавшийся зуб.

– Вряд ли зубы ее сильно заботят, так что переживать она и не станет. Что скажешь насчет награды, если приведешь ко мне госпожу сестру? – В руке Джимболи сжимала небольшой черный камешек, раскрашенный под жабу. Он аккуратно уместился бы в ладошке Хатин, однако девочка замотала головой.

Лишь когда остальные дети начали расходиться по домам, взгляд Хатин упал на нечто, торчавшее из кармана походной сумки Джимболи. Оно был похоже на маракас: какой-то предмет, сшитый из лоскутов кожи, на украшенной бусами ручке. Пока остальные выбирались из палатки, Хатин задержалась посмотреть на него.

– Острый глаз, – произнес за спиной голос Джим-боли. – Заприметила мою погремушечку.

– Что это такое? – спросила Хатин, поражаясь собственной наглости. Джимболи несколько мгновений смотрела на нее своими сверкающими глазами. Затем, приняв, похоже, некое решение, она присела на корточки и, широко улыбаясь, наклонилась к Хатин.

– В ней, – зашептала она ей на ухо, – двадцать девять белых зубов, отполированных изнутри и снаружи, блестящих, как губернаторский фарфор. Хозяева этих зубов мертвы – должны быть мертвы, иначе погремушка бы не работала.

– А для чего она? – Хатин страсть как захотелось узнать.

– Что ж… надо взять ее в руку, подумать о ком-нибудь хорошенько… и потрясти. А больше я тебе ничего не скажу. Прощай, маленькая остроглазка.

Той ночью Хатин не спала, все думала о странной погремушке. Было страшно, но разум не мог забыть о ней, как не могли друзья Хатин не теребить расшатавшиеся зубы. А рано поутру она решила, что пообещает Джимболи к следующему ее приходу собрать выпавшие у Арилоу зубы – в обмен на секрет погремушки.

Сквозь дымку Хатин отправилась к маленькой палатке Джимболи, торопясь застать ее одну. И удивилась, увидев, что клапан палатки не закреплен и на лежанке внутри никого нет. Зато на глаза ей попалась та самая погремушка. Она лежала не в кармане сумки, а на самом виду, прислоненная к деревянному подголовнику.

Хатин вошла. Не давая себе отчета в том, что делает, она нагнулась и осторожно подняла погремушку, разочек тряхнула. Раздался гневный треск, костяной перестук.

Клапан палатки внезапно отдернулся, и погремушку выбили у нее из руки.

– Ты хоть понимаешь, что натворила? – Хатин уставилась на Джимболи, которая почему-то выросла футов на девять. – Это погремушка мертвых. О ком подумаешь, когда трясешь ее, у того на неделе точно так же застучит в горле. Этот человек умрет, ты понимаешь?

Хатин хотела ответить, но сумела только коротко взвизгнуть от ужаса.

– Я попытаюсь обратить заклятие, – резко сказала Джимболи, – в обмен на живой зуб. На твой или твоей сестры. Живо! Ступай и приведи ее!

Хатин послушно помчалась домой, хотя и подозревала, что Джимболи видела, как она входит в палатку, и притаилась поблизости – намеренно оставив погремушку на виду, чтобы заманить Хатин ради лишнего зуба – может, даже зуба самой Скиталицы. Хатин задавила всхлипы, чтобы никого не разбудить, тайком приготовила Арилоу и повела ее к палатке Джимболи.

Раздосадованная, Джимболи тем не менее ловко раскрыла рот Арилоу и просунула внутрь клещи. Резкий рывок, и вот уже Арилоу тихонько булькает и стонет, тыча языком в щеку. От бессилия Хатин залилась слезами.

– Все хорошо. – Рассматривая маленький зуб на скудном раннем свету, Джимболи быстренько подобрела, и рот ее открылся в улыбке, точно сундук с сокровищами. – Теперь все будет хорошо, Хатин. Я позабочусь о том, чтобы никто не умер.

Ничего хорошего не было. Хатин плакала потому, что когда ее пальцы сомкнулись на погремушке, чутье подсказало, что это за вещь и как она работает. А в момент, когда внутри защелкали зубы, мысли Хатин сами собой обратились к Арилоу.