Портал на Керторию - Александр Дихнов Страница 20

– Нет, герцог, не думаю, что такая постановка вопроса правомочна, – по-прежнему безапелляционно заявил Деор. – Речь вообще не идет о месте рождения или проживания. Произнося «керторианец», мы всегда имеем в виду расовую принадлежность, так с чего вдруг делать исключения?.. А в смысле физиологии у клона Вольфара Рега были налицо все признаки керторианца, вы же первый можете это засвидетельствовать!

«Вот и отлично!» – чуть не выпалил я, но вовремя прикусил язык – это точно было бы чересчур… Пора было как-то подвести итог – за меня никто этого делать не собирался, так что я воспользовался апробированным методом:

– Стало быть, никто не будет возражать, если мы посчитаем клона убитым керторианцем. Со всеми вытекающими последствиями. Не так ли?

Очередной раз сработало – никто не возразил, да и вообще никак не выступил. Конечно, кому-то может показаться, что такой окончательный вердикт по «делу Вольфара» выглядит с точки зрения здравого смысла абсурдно. Но то с точки зрения человеческого здравого смысла, в глубине же души любого керторианца живет дотошный казуист, всегда готовый отдать предпочтение форме содержанию. Если содержание его устраивает…

Но большого облегчения я не испытал, ведь теперь предстояло перейти к самому важному и в то же время щепетильному вопросу. В голове моей все еще варилась каша из обрывков разрозненных мыслей и ассоциаций, поэтому, не долго думая, я рубанул с плеча:

– Тогда остался последний вопрос – что мы будем делать с созданной Вольфаром станцией «Бантам»!

Подобное откровенное указание на столь трепетный предмет было сравнимо с качественным ударом по корпусу, когда у противника перехватывает дыхание. Я не стал ждать, пока оно восстановится, и в который раз повернулся к Принцу, но теперь уже по делу.

– А вот по этому поводу я хотел бы услышать мнение Вашего Высочества.

Несмотря на внешнюю нейтральность, вопрос, обращенный к Принцу, был более чем дерзким – кто я вообще такой, чтобы чего-то от него «хотеть бы»?.. И мгновение он явно колебался: не стоит ли меня проигнорировать, но все же удостоил ответом, заговорив впервые с начала Совета (забавно, но мы полностью поменялись ролями – раньше я старался не проронить ни слова, теперь – он).

Итак, Принц разразился витиеватой тирадой на родном языке, переводить которую у меня желания нет. Смысл ее заключался в том, что он ничуть не обязан оповещать всех и каждого о своем мнении, а вот с моей стороны наблюдается либо непроходимая глупость, либо крайняя степень фарисейства.

От оскорбления я, понятно, остолбенел и все такое, но в голове вдруг прояснилось… Собственно, ничего неожиданного не произошло. Своими поступками я бросал Его Высочеству вызов, а он лишь сообщил: пожалуйста, принимаю! Нелюбимый же керторианский был выбран им для того, чтобы неотчетливее показать: кто на кого тявкает!..

Выбор у меня был невелик: проглотить пилюлю и отступить или ринуться в открытый бой. Но тут меня разобрало любопытство – а что думают остальные? Я чуть качнул головой Принцу: подождите, мол, немного, и отвел взгляд от его невозмутимого лица… Казалось бы, по правилам я должен застать в зале девять безразличных соляных столпов. Но самое поразительное, что настоящее, подлинное безразличие наблюдалось лишь у барона Данферно. Наиболее выразителен был Князь Марандо, чьи мелкие, резкие черты прямо лучились довольством; остальные же колебались в диапазоне от пренебрежения – зарвался и получил (барон Рагайн) – до явного сожаления о моей участи у Креона, для верности даже показавшего: осаживай!.. И только одно лицо выражало непоколебимую уверенность в том, что я не отступлю, и сейчас мы сцепимся с Принцем по-настоящему. Это было лицо моего дяди, чертова титана мысли и знатока тайников души!

Что ж, я не собирался разрушать его надежд, но не заявлять же просто: «Вы, Ваше Высочество, – негодяй!» Нужен был какой-то ход, который удивил бы его, а лучше – разозлил. И для начала я решил как-нибудь прицепиться к его словам, напустил максимально простодушный вид (для чего особых усилий не требовалось) и обернулся к Принцу, ждавшему весьма терпеливо.

– Вы, наверное, правы, Ваше Высочество, – я глуповат. Никак вот не возьму в толк – в чем же может заключаться упомянутое вами фарисейство?

– Ну нет, ваша глупость в поговорку не войдет, – холодно улыбнулся Принц. Убедившись, что я не заткнусь, он тоже перешел на английский… – Вы желаете, чтобы я уточнил, в чем именно проявляется ваше лицемерие? Извольте! Могу повторить графа Деора: мое мнение, – последние слова он выделил неприкрытой насмешкой, – относительно станции «Бантам» вам прекрасно известно!

Я перебил его – очень уж был удобный момент:

– И что ж тут лицемерного? Я, помнится, сказал «услышать», а не «узнать»… Могу лишь повторить: я хотел бы его услышать. Чтобы все его услышали!

Разозлить его мне удалось. Хотя внешне это никак не проявилось, поспешный ответ выдавал ярость:

– Да какого дьявола я должен кому-то что-то докладывать?!

– Не должны, – спокойно согласился я. – Но это ни в коей мере не отменяет моих пожеланий, разве нет?

Принц откинул голову назад с выражением: «Прямо любуюсь вашей наглостью» – и едва ли не прошептал:

– Ну-ну, продолжайте.

– Охотно. Признаться, меня удивляет ваше столь категорическое нежелание высказаться о станции… И уж тем более, Ваше Высочество, я не вижу в своих словах повода для оскорбления, подобного тому, что вы мне нанесли!

Тут он все-таки взорвался – гнев сквозил в каждом будто впечатываемом в камень слове:

– Вы хотите говорить открытым текстом, герцог? Можно и так! Любому из здесь присутствующих очевидно, что вы имеете ко мне претензии. Пожалуйста, это ваше право! Но вы не высказываете их вслух, что тоже вполне объяснимо. Нет, вы пытаетесь сделать вид, будто ничего такого в виду не имеете – простите за каламбур! Это, по-вашему, не лицемерие?

Принц был прав – ответить было нечего. Но он совершил ошибку, не сдержавшись и заговорив дальше…

– Вам так хочется, чтобы я публично раскрыл свои намерения относительно «Бантама»? Вас удивляет мое молчание? И правильно удивляет. Что вы хотели бы услышать? Что, впервые узнав об этом творении Вольфара, я сразу же стал строить планы, как заполучить его в свое владение? Пожалуйста, я скажу. Уже сказал… И что теперь? Да, я хочу захватить станцию! И не вижу ни малейшей причины – фактической или формальной, – согласно которой мне можно было бы это запретить! У станции нет хозяина – каждый может претендовать на нее!

Походило на разгром. Нокаут, попросту говоря… Принц верно просчитал мои намерения и теперь выставлял меня на посмешище. Я упустил из виду, что в среде таких индивидуалистов, каковыми являлись наши сородичи, желание захапать куш пожирнее не вызовет общественного порицания. А что до обмана, который позволил себе Принц по отношению ко мне, то скажите – кого это касалось?.. Судя по веселому огоньку в глазах Его Высочества, я должен был чувствовать себя как побитая собака. И я послушно ощущал себя именно в этой роли… Но недолго. Потому как вдруг мою несчастную голову посетило озарение – я увидел способ кардинально изменить ситуацию.