Закон отражения - Анна Клименко Страница 20

– Вот так-то лучше, – заметил хозяин.

Затем Атари услышала его тяжелые шаги.

… Ушел.

Она с трудом села на полу, обхватила голову руками, заморгала, пытаясь унять серую мошкару перед глазами. Кто-то из посетителей засмеялся.

– Что, недотепа, досталось?

Атари скрипнула зубами. Вся левая половина лица стремительно распухала, боль билась в виске. Медленно, очень медленно, девушка сперва стала на четвереньки. Потом, вцепившись в край стола, поднялась на ноги. Каждое ее неуклюжее движение сопровождалось громким смехом.

«Вот уж, наверное, ночница потешается», – мелькнула мысль. И Атари невольно бросила взгляд на клетку.

Нелюдь и в самом деле внимательно следила за происходящим, даже голову повернула. Атари едва удержалась от возгласа: лицо ночницы было чистым, следы побоев куда-то исчезли, будто смылись водой. Без тени улыбки она смотрела на Атари; на гладком лбу, между капризно изогнутыми бровями, пролегла глубокая складка.

Девушка невольно сложила пальцы в оберегающий знак – кто знает, что на уме у чудовища?

Нелюдь снова отвернулась к стене. Подтянула к груди распухшие багрово-синюшные ноги и замерла.

… Когда посетители разошлись, а хозяин, подсчитав выручку, отправился спать, Атари все еще бродила с метлой по залу, мечтая поскорее добраться до своей лежанки. Голова болела; скула, куда пришелся кулак хозяина, распухла, левый глаз не открывался. Впрочем, кому-кому, а ей было не привыкать.

– Значит, ты рабыня, – прошелестела нелюдь в клетке.

– Угадала, – Атари медленно возила по полу тяжелой метлой. Растоптанная картошка, кости, засохшая грязь…

Ночница завозилась в своем углу, потом медленно села. Лунный свет, сочащийся сквозь приоткрытое окно, упал на бледное лицо нелюди – и Атари вдруг подумала о том, что лицо это необычайно красиво. Странной, нечеловеческой красотой.

– Наверное, я виновата, – сказала ночница.

– Нет, не думаю, – процедила Атари, – это я должна была миску убрать.

– Ты всегда была рабыней?

– Не всегда, – Атари перестала мести и, окинув взглядом замершую нелюдь, пояснила, – Отец продал меня Хейтору за долги.

– Давно?

Девушка пожала плечами.

– Давненько. Да что тут говорить – привыкла уже.

И вдруг, сама от себя не ожидая, спросила:

– Может, ты чего хочешь? Могу дать поесть что-нибудь. Если объедками не побрезгуешь.

Нелюдь поежилась. Внимательно посмотрела на Атари – но что можно понять по страшным глазам, залитым чернотой так, что не видно зрачка?

– Ты странная девушка. Тебе не следует мне помогать. Ты должна меня ненавидеть. Но – я с благодарностью приму от тебя помощь. Как тебя зовут?

Атари помялась. Говаривали, что даже ночью нельзя вслух произносить свое имя, ибо власть нелюди велика.

– Меня зовут Кларисс, – прошелестела ночница, – не бойся, я не причиню тебе вреда. Да и – подумай сама, как я могу навредить тебе, сидя в этой клетке?

Голос ее был мягким, как бархат. Атари совсем некстати вспомнила, что как-то в трактире обедал сборщик податей, и она совершенно случайно коснулась его бархатной мантии. Так вот, голос Кларисс был именно таким – мягким, ласкающим слух, завораживающим…

Не ответив, девушка налила в глиняную кружку воды из кувшина, затем извлекла из кармашка передника горшочек с собранными объедками, которые должны были составить ее собственный ужин. С тоской подумала о том, что остается голодной, если отдаст нелюди все – а потому выложила часть на тарелку.

– Вот, возьми.

– Благодарю.

– Я всегда думала, что вы едите только человеческое мясо, – заметила Атари.

Нелюдь улыбнулась – впервые.

– Это не совсем так, если тебе интересно.

И, взяв двумя пальцами недоеденный кем-то кусок мяса, впилась в него зубами.

– Зачем же вы тогда убиваете людей?

– Такова наша природа.

Воцарилось молчание, прерываемое лишь хрустом мелких косточек на зубах Кларисс – не перебирая, она проглатывала все подряд.

– Как твои ноги? – осторожно спросила Атари.

– А ты как думаешь? – с набитым ртом промычала нелюдь.

Атари покачала головой. Что же она, в самом деле, творит? Мало того, что подкармливает болотную ночницу, да еще и сочувствует ей! Нет, не к добру все это, не к добру…

– Выпустишь меня отсюда? – вдруг спросила Кларисс и тут же усмехнулась, – не бойся. Знаю, что не выпустишь. Да и ключи от замка, небось, у твоего хозяина.

… Наутро стало ясно, что ноги Кларисс здоровы. Хоть она и прятала их тщательно под юбкой, от зоркого взгляда Атари не ускользнуло, что опухоль спала, словно ее и не было. Раздробленные кости срослись. Это казалось невероятным – и все же…

Весь день ночница просидела в углу, пялясь в одну-единственную точку на полу, шевеля бледными губами, и не обращая ни малейшего внимания на попытки клиентов расшевелить чудище.

Атари очень хотелось подойти и спросить – что ты задумала, Кларисс? Но, поеживаясь под липким взглядом хозяина, девушка даже к клетке не решалась подойти.

А на закате случилось то, чего, как огня, боятся все жители Империи со стороны Кайэрских топей.

… Вопли. Грохот. Конское ржание.

Дикая смесь звуков ворвалась вихрем в окна корчмы. И Атари, судорожно сжимая метлу, поняла, что это конец.

Конец ее жизни. Конец деревни.

Ибо кочевники, свободный народ с той стороны топей, не щадили никого.

Девушка даже не успела метнуться к спасительному подвалу, когда дверь с треском слетела с петель. В проеме, залитая кровавым светом заходящего солнца, возвышалась фигура кочевника, показавшаяся Атари просто огромной. Быть может, он и не был таким большим – но одежда из мохнатых шкур, меховой плащ, высокая меховая шапка сделали свое дело.

Девушка хотела закричать – но изо рта вырвался чуть слышный хрип. А кочевник, будто дождался сигнала, прыгнул вперед, одновременно выпрастывая из-под плаща руку с прямым, широким клинком.

Хруст. Странный хруст под ребрами. И леденящий холод, что появился – и тут же исчез.

В животе дрогнула, поднялась к горлу горячая волна.

Атари падала – медленно, будто воздух поддерживал ее ставшее таким непослушным тело. Краем глаза она успела заметить, как мужчина в меховой одежде метнулся к клетке, как вздернула алебастровый подбородок болотная ночница. Потом что-то жесткое ударило Атари вбок, и она поняла, что лежит на полу. С удивлением заметила темно-красную лужу, расползающуюся на неструганных досках. Неужели это ее кровь? И откуда ее столько-то?!!