Алеша Драконыч - Виктор Баженов Страница 20

— Он на него не смотреть, а иметь хочет. А чтоб его иметь, надо за спиной силу чувствовать. У Ере-мея сын, у Черномора дочка. Если объединить, что получится?

— Что?

— Киевская Русь!

— Муде-о-ор, — поразилась Роксана.

— То-то и оно! Раньше сало в Московию возами возили, в обмен на меха. Соболя, куницы, бобры. В Московии этого добра навалом. По весу меняли. А как Елисей в дурь попер, папаша твой поставки сала прекратил да женихов со всего света согнал. Еремей сынку жуткий скандал закатил. А тот уперся — и ни в какую. Алена будет моей женой, и баста! Как батюшке удалось уломать его, никто в толк взять не может. Я так думаю, эта самая Алена его и отпустила. Посол сказывал, перед отъездом они долго ворковали. Теперь у твоего батюшки проблема, — засмеялась баронесса. — боится, что ты кого другого выберешь.

— Не выберу! Машка, что делать? Как его к себе приворожить? Чтоб он о зазнобе своей враз забыл? И ко мне всем сердцем... — прижала царевна руки к груди.

Мария критически осмотрела Роксану.

— Гмм... девка ты статная, все при тебе. А вот нарядом твоим стоит заняться. За мной!

Баронесса де Интимьяк развернулась на сто восемьдесят градусов и рванула вперед, рассекая толпу. В кильватере, едва поспевая за своей решительной подружкой, болталась Роксана. Они так спешили, что на такую мелочь, как маленькая тучка, показавшаяся на горизонте, не обратили ни малейшего внимания. А напрасно, ибо тучка эта состояла из летучих мышей, которым в это время суток положено было спать.

Девушки обошли дворец с тылу и нырнули в него через черный ход. Дружина, которая, как и положено, охраняла замок не только с парадного хода, беспрекословно пропустила их внутрь. Баронессу узнавали в любом платье, а рядом, как справедливо заметил Черномор, могла быть только Роксана. Девушки мелкими перебежками, стараясь не попадаться на глаза женихам, которых слуги разводили по отведенным им покоям. Пробрались в светлицу царевны. Первым делом баронесса перевернула все ее сундуки.

— Ну-ка скинь с себя это безобразие.

— Почему безобразие?

— Ни жемчугами, ни алмазами не расшито.

— Дались тебе эти каменюки, — обиделась Роксана. — Безвкусица. Ты посмотри только, как элегантно, — проворковала она, любуясь на себя в зеркало.

— В Париже тебя в этом оборжут. Каменный век. Хотя как знаешь, умеючи и из этого старья...

Хищно щелкнули ножницы.

— Ты что творишь?! — охнула царевна.

— Режу.

— Мое любимое!

— Хочешь мужика приворожить — терпи. И глаза закрой. Мне так работать удобней.

Роксана стиснула зубы, закрыла глаза и начала терпеть. Ножницы пощекотали грудь, скользнули вдоль бедра, прошлись вокруг талии...

— У меня глаз наметанный. Сейчас такой блузон заделаем. А заодно и юбчонку справим, — азартно щелкая ножницами, бормотала Мария. — Чуть-чуть выше колен... Готово! — гордо сообщила она, — можешь открывать глаза. Любуйся!

— Мамочки, — тихо пискнула Роксана, прикрывая-руками обнажившуюся грудь, — отец меня убьет.

— Темнота. Последний вопль парижской моды! Декольте называется. И вообще, кто за политес отвечает? Вали все на меня.

— А юбка? Это ты называешь чуть-чуть выше колен? Да из-под нее исподнее торчит!

— Действительно, — задумчиво потерла подбородок баронесса, — трусики видны. Сейчас прикроем, — успокоила подругу Машка и потянула за подол юбчонку вниз.

— А теперь пупок наружу! И потом, что это за разрез на боку?

— Глупая! Это твое самое главное оружие. Во-первых, ходить легче, а во-вторых, мужиков бьет наповал. Прямо у твоих ног падать будут и сами собой штабелями складываться.

— Ну уж нетушки! Я в этой срамоте на люди не выйду!

Царевна ринулась к сундукам и начала лихорадочно в них рыться.

— Вот дурочка... — Тут шум со стороны двор-цоиой площади насторожил баронессу. Она кинулась к окну. — Роксана!

— Чего тебе? — недовольно буркнула принцесса.

— Смотри, что на улице творится. Роксана, по-прежнему стыдливо прикрывая рукой грудь, осторожно выглянула наружу. Город накрыла туча летучих мышей, возвешая о начале операции «Искусство в массы». Сверху посыпались листовки. Одну из них, пролетавшую мимо: баронесса поймала, чуть не вывалившись из окна, скользнула глазами по первым строчкам, освидетельствовала портрет несчастной принцессы Вионы и обмерла, прижав его к груди.

— Что там? — нетерпеливо дернула ее за рукав Роксана.

— Конец.

— Какой конец, о чем ты?

— Сейчас зацокают копыта, — вздохнула баронесса де Интимьяк, жалостливо глядя на царевну.

Роксана вновь выглянула наружу. Из дворца вываливалась толпа женихов. Спотыкаясь и падая, они неслись каждый к своему экипажу, энергично работая локтями.

— Гони!

Самые нетерпеливые сбрасывали кучеров с козел, садились на их место и начинали яростно охаживать по крупам лошадей. И копыта, как и предполагала прозорливая баронесса, зацокали.

Последним на ступеньках лестницы дворца Черномора появился очень довольный царевич Елисей в сопровождении очень недовольного, возбужденного хозяина.

— Надеюсь, вы простите меня, Ваше Царское Величество. Рыцарский долг зовет. Я не могу оставаться в стороне. Это, — кивнул Елисей в сторону подвод, груженных мехами и золотом, около которых гарцевала его свита, — дар Московии великому государю Черномору и его прекрасной дочери. Засим позвольте откланяться.

Юноша вскочил на коня.

— Езжайте к батюшке, — приказал он свите, — расскажите ему о том, что видели.

— Негоже задумал, — схватил его коня за уздцы боярин Крут, — один не поедешь!

— Кому перечишь, холоп? — нахмурил брови юноша.

— Не пущу!

— Дядька, — наклонился Елисей к воспитателю, понижая голос, — не срами, а то ведь осерчаю. Поверь мне, так надо.

— Снимет мне твой батька голову, — застонал Крут, отпуская вожжи.

— Не снимет. Скажешь, я приказал. Ты ж не можешь перечить особе царских кровей, — улыбнулся юноша.

— Еще как могу, — пробурчал боярин.

— Я еду выполнять свой рыцарский долг, — напомнил юноша, пришпоривая коня.

Черномор мрачно покусывал густые черные усы.

— Рыцари, — фыркнул он. Кружащуюся в воздухе листовку порывом ветра швырнуло прямо в царские руки. Освидетельствовав портрет томящейся в замке злобного дракона «несчастной» принцессы Вионы, Черномор сглотнул слюну. — Я. может, тоже рыцарь. Вот возьму и всем назло сам ее спасу. Никому не достанется. Тут главное — с умом подойти, золотишка подвод пять взять... Нет, пяти маловато будет, десятка два-три...