Месть мертвеца - Шарлин Харрис Страница 20

Толливер был вне себя, когда явился ко мне на следующее утро.

Медсестры были полны возбуждения после ночного происшествия, и им не терпелось поведать ему о таком великом событии. Они с жадностью набросились на брата — в результате Толливер только что не дышал огнем, когда распахнул мою дверь.

— Невероятно! — воскликнул он. — Эти выродки! Прокрасться в больницу ночью и прямо в твою палату! Господи, ты могла бы… Ты спала? Они очень тебя напугали?

Не прошло и двух секунд, как он перешел от ярости к участию.

Я слишком устала, чтобы сохранять спокойствие. В течение ночи я не меньше трех раз внезапно просыпалась, уверенная, что в палате кто-то есть.

— Как они вообще сюда проникли? — спросил Толливер. — После девяти часов двери положено запирать. После этого приходится нажимать на большую кнопку у двери приемного покоя, чтобы войти в больницу. По крайней мере, так написано в объявлении.

— Значит, или дверь случайно оставили открытой, или кто-то их впустил. Конечно, впустивший мог и не знать, кто они такие.

Я пыталась быть честной. Со мной очень хорошо обращались в этой больнице, и не хотелось верить, что кто-то из персонала подкуплен или слишком зол, чтобы просто впустить репортеров внутрь из чистой вредности.

Толливер даже решительно поговорил с доктором о случившемся.

Доктор Томасон вернулся к работе. Врач казался рассерженным и смущенным одновременно, но еще у него был такой вид, словно он достаточно уже наслышался об инциденте.

Я взглянула на Толливера, и у него хватило ума притормозить.

— Вы все-таки позволите мне уйти, верно? — спросила я, пытаясь улыбнуться доктору.

— Да, думаю, мы вас вышвырнем отсюда. Вы неплохо оправились от травм. Путешествовать вам будет нелегко, но, если вы настроены решительно, можете ехать. Конечно, никакой езды за рулем, пока не вылечите руку. — Доктор поколебался. — Боюсь, вы покинете наш город с дурными впечатлениями.

Серийный убийца, неожиданное нападение, дурное пробуждение… С чего бы мне видеть Доравилл в плохом свете? Но у меня хватило хороших манер и здравого смысла, чтобы сказать:

— Все здесь были очень добры ко мне, и я не могла бы получить лучшего лечения ни в одной из виденных мною больниц.

Было нетрудно разглядеть облегчение, промелькнувшее на лице доктора Томасона. Может, его заботило, что я отношусь к людям, начинающим судебное преследование любого, кто косо на меня посмотрит.

Я подумала о хороших людях, с которыми здесь познакомилась, и о том, что Манфред и Ксильда срочно явились сюда, чтобы с нами повидаться. Это заставило меня задуматься: не должны ли мы провести остаток дня в городе и закруглить все дела? Но после пережитого ночью испуга мне так не терпелось убраться из этого места.

Конечно, пришлось, как обычно, долго ждать, пока нужные бумаги не пропутешествуют по больнице, но наконец-то, примерно в одиннадцать часов, вошла медсестра с обязательным креслом-каталкой. Толливер между тем оделся и вышел, чтобы подогнать к выходу нашу машину.

У входной двери ожидало еще одно кресло-каталка. Очень юная женщина, лет двадцати, примостилась в нем, держа в руках запеленатый сверток. С ней была женщина постарше — ее мать. Мать охраняла тележку, полную букетов розовых цветов, там же была груда открыток, тоже в основном розовых, и несколько коробок с подарками. И еще — множество брошюр. Верхняя брошюра называлась «Так вы забираете вашего ребенка домой».

Недавно ставшая бабушкой, женщина лучезарно мне улыбнулась и принялась болтать с моей медсестрой.

Юная женщина в кресле-каталке подняла на меня глаза.

— Посмотрите, что у меня есть, — со счастливым видом произнесла она. — В прошлый раз, когда я была в больнице, я оставила тут свой аппендикс. А теперь покидаю ее с ребенком.

— Вам повезло, — сказала я. — Поздравляю. Как вы ее назвали?

— Мы назвали ее Искорка, — ответила она. — Разве не мило? Никто никогда не забудет, как ее зовут. — Это была чистая правда.

— Имя незабываемое, — согласилась я.

— Вон Джош, — сказала бабушка и покатила дочь и внучку через автоматические двери.

— Разве она не самая милая из молоденьких мамочек? — поинтересовалась медсестра. — Это у них первый внук в семье.

Я почувствовала облегчение, услышав это, поскольку бабушке было под сорок, не больше.

Интересно, способно ли мое поджаренное молнией тело произвести ребенка?

Потом пришел мой черед, и меня подкатили к обочине, а Толливер выскочил из машины, чтобы поспешно обойти ее и помочь мне. После того как меня осторожно поместили на сиденье, он нагнулся, застегнул ремень безопасности и снова обогнул машину, чтобы сесть за руль.

Медсестра наклонилась, убедилась, что я сижу правильно, целиком в машине, и она может закрыть дверцу.

— Удачи! — улыбнулась она. — Надеюсь, в ближайшее время мы вас снова здесь не увидим.

Я улыбнулась в ответ.

Без сомнения, другие покидающие больницу пациенты жалели меня, но я чувствовала себя теперь много лучше — в нашей машине, с Толливером. Я получила рецепты и предписания доктора и была вольна уехать. То было отличное чувство.

Мы повернули направо, выехав с больничной парковки, и не увидели никакого необычного притока машин. Никаких репортеров.

— Вернемся в мотель или мы можем просто уехать? — спросила я.