Чаша гнева - Дмитрий Казаков Страница 20

К вошедшим поспешил служка, но завидев на их одеждах алые кресты, отступил.

Невозбранно они прошли хоры и свернули туда, где под сводами храма возвышалось небольшое деревянное строение, возведенное над остатками пещеры, в которой покоилось тело Спасителя.

Шаги глухо отдавались в огромном помещении, в нос лез запах горячего воска, исходящий от огромных, в человеческий рост, свечей, что горели вокруг Гроба.

– Внутрь не войти, – шепнул брат Гильом. – Только на праздники. Помолимся здесь, брат. Надеюсь, что Господь услышит нас.

Они преклонили колени.

Слова молитвы, которые Робер знал с детства, показались ему в этот момент пресными, словно старый сухарь. Они царапали горло, причиняя почти физические муки, и молодой рыцарь сам не заметил, что в нарушение всех канонов заговорил с Сыном Божьим, страдавшим и погибшим на этой земле, своими словами. Он просил Господа о том, чтобы быть его достойным, чтобы не опозорить предков, некогда завоевавших эту землю. Молитва истекала из сердца, точно струйка теплой крови, и прервать ее течение значило умереть.

Исчез куда-то храм, пропало ощущение холода каменного пола, не слышно стало бормотание брата Гильома. Исчезло все, и в то же время все осталось. Робер не смог бы объяснить свое состояние, даже если бы захотел. Он словно плавал среди полупрозрачных мягких облаков, светящихся жемчужным светом, а сквозь них просвечивал мир дольний, мир людей, полный скорбей и печали, боли и страдания…

Гильом, закончив молитву, поднял голову и ощутил, как его коротко стриженые волосы встают дыбом. Над макушкой молодого нормандца светился едва видимый в полумраке, словно сотканный из лунного света круг.

Разинув рот, Гильом истово перекрестился и зашептал:

– Господи, спаси от прелести диавольской! Избави от искушения!

После чего доблестный рыцарь решительно зажмурился. Подобные круги он видел часто – на иконах, над головами святых. Но нимб святости над головой рыцаря, который не пробыл в Ордене и года, над макушкой молодого воина, который мало чем отличался от десятков своих товарищей! Такого быть никак не могло! А значит все это суть прелесть, козни Сатаны, который невесть как ухитрился проникнуть в святое место, чтобы смущать рыцаря Господа…

Роберу не было дела до сомнений брата Гильома. Молитва подходила к концу. Слабел текущий из сердца ручеек, мерк жемчужный свет вокруг. И в самый последний момент, когда горний мир отступил, дабы оставить молодого рыцаря в земной юдоли, могучий голос, от которого все существо рыцаря сотряслось в муке, прошептал внутри головы "Да будет так…".

Робер вздрогнул и открыл глаза.

Вернувшиеся чувства обрушились на него словно холодный ливень в жаркий день. Занемели колени, напомнила о себе согбенная спина.

Повернув голову, Робер столкнулся со взглядом брата Гильома. В темных, точно вишни, глазах старшего рыцаря было облегчение.

– Ну что, брат Робер, пойдем, во имя Господа, – сказал он осторожно, словно разговаривая с безумным. Нимб погас, но кто знает, в чем еще проявит себя нечистый?

– Пойдем, – ответил Робер, поднимаясь с колен. Чудесное видение исчезло, почти не оставив следов, и в душу молодого рыцаря закралось сомнение, что все ему только пригрезилось.

Тяжко вздохнув, он перекрестился, и вслед за товарищем направился к выходу.

– Почтили душу, надо ублажить и тело, – проговорил брат Гильом, когда рыцари оказались на улице. – Я знаю тут неподалеку неплохой винный погребок…

– Брат Гильом! – сказал Робер сурово. – Разве вы не помните, за что подверглись покаянию совсем недавно?

– Но мы лишь утолим жажду! – шампанец нервно улыбнулся, прекрасно понимая, что после пережитого потрясения ему просто необходимо выпить. – Клянусь Гробом Господа! Разве ты не чувствуешь, как жарко?

Спорить с этим было трудно. Робер после длительной прогулки по раскаленным улицам и молитвы чувствовал, что в горле пересохло. Он и сам бы не отказался от стаканчика вина. В конце концов, уж пусть лучше брат Гильом выпьет с ним, а не один и тайком…

– Ведите! – вздохнув, сказал Робер. – Но клянусь копьем Святого Георгия, лишь утолим жажду!

– Конечно! – возликовал брат Гильом. – Пойдем!

С широкой улицы Святого Стефана рыцари свернули в узкий проулок. Пройдя немного, очутились перед домом, над дверью которого болталась, поскрипывая на ветру, вывеска. На ней был изображен лев, явно срисованный с какого-то герба. В руке зверь держал кружку, которую неведомый рисовальщик изобразил, скорее всего, с натуры.

– Лев де ла Тура [92]! – гордо объявил брат Гильом. – Так называется это заведение. И запомни, тут самые лучшие вина во всем Святом Граде!

Робер хмыкнул. Дверь погребка отозвалась на прикосновение ужасающим скрипом. За ней обнаружилась лестница, ведущая в низкий полуподвальчик. Внутри было на удивление тихо, из десятка столов занятыми оказались лишь три. Едва рыцари уселись за один из свободных, расположенный в углу, как около них воздвиглась монументальная фигура, могущая принадлежать великану.

– О, мессен Гильом! – проговорила она с окситанским акцентом. – Рад видеть вас в своем заведении. Что будете брать? Как обычно?

– Да, Николя, я тоже рад оказаться у тебя, – ответил брат Гильом чуть смущенно. – Нам кувшин легкого вина на двоих.

– Как же вы будете расплачиваться? – спросил Робер, когда хозяин погребка отошел. – Или же у вас есть деньги?

– Нет, – покачал головой брат Гильом. – Устав, во имя Господа, запрещает нам иметь деньги. Этот погребок, как и еще несколько в городе, имеют привилегию угощать рыцарей Храма. Добрый Николя каждый месяц является в Дом Ордена и казначей оплачивает ему все, что выпили у него за этот месяц братья.

– И он никогда не пытался шельмовать?

– Любой обман в таких делах быстро всплывает, – пожал плечами брат Гильом. – Так что Николя выгоднее вести дела честно, как и прочим, имеющим эту привилегию… А вот и наше вино!

На столе появился глиняный кувшин и пара кружек, тяжелых, словно их высекали из гранита. Вино оказалось чуть кисловатым и прекрасно удаляло жажду. Робер смаковал напиток, ощущая, как по языку текут прохладные струйки, когда его внимание привлек разговор, происходящий за спиной.

– А ты слышал, что рассказывал мой шурин Жиро Рыжий? – спросил один из собеседников, чей голос был до того хриплым, что слова удавалось разбирать с трудом.

– И что же? – ответил второй. Забулькало разливаемое по кружкам вино.

– Он ведет торговлю шелками с Дамаском, – проговорил хриплый. – И среди тамошних купцов болтают, что скоро вся Сирия подчинится султану Аль-Малику. Что он соберет все мусульманские войска, получит благословение от папы неверных, который живет в Багдаде [93], и пойдет на нас войной!