Год Крысы - Андрэ Нортон Страница 20

Шанк-джи поднял руку, прищелкнул пальцами — звук этот разнесся недалеко, но это был приказ. Он услышал шорох и понял, что стража строится на скальном склоне, откуда легко можно выбраться на зазубренный гребень острова.

Теперь их предводитель заметил необычность скакуна под незнакомцем. Да, он был похож на ориксена — но крупнее, и три, а не два рога отягощали его голову. Всадник повернул к склону, словно знал, где находится лагерь, и не испытывал беспокойства, приближаясь к нему.

Шанк-джи продолжал наблюдать. Его люди притаились за скалой, скрываясь от глаз.

Голова незнакомца была плотно укутана плащом. Но двигался он легко или же позволял выбирать путь своему скакуну.

Неподалеку от места, где спрятались воины, ориксен остановился. Скрывающий лицо всадник не стал его подгонять — он просто ждал. Шанк-джи внезапно понял, что этот гость каким-то образом знает, что находится в пределах досягаемости оружия спрятавшихся людей.

Когда и всадник, и животное продолжили ждать, Шанк-джи решил, что ответить на это следует смелостью. Оружия у всадника видно не было, хотя о том, что может быть скрыто под его плащом, можно было только догадываться.

Встав из своего укрытия, Шанк-джи вышел на открытое место, лицом к незнакомцу. Поднял единственную руку с открытой ладонью в традиционном знаке мира. Ответа — словом или жестом — не последовало. Значит, в игры играем! Шанк-джи был раздражен. Не думает ли этот пустынный бродяга, что может кого-то напутать таким образом? Но все же заговорить первым означало унизить себя, так что об этом не может быть и речи. Если же это испытание терпения, то он сумеет себя показать.

Часовой снова резко свистнул — не был ли этот всадник лишь разведчиком гораздо большего войска? Движение у подножия скалы — крысы!

Шанк-джи отказался от всех преимуществ, которые могло дать ему продолжающееся молчание.

Всадник повернул закутанную плащом голову. Затем завизжал на высокой ноте. Крысы остановились. Пришелец снова испустил этот вопль. Крысы сбились в кучу, подняв головы, чтобы следить за всадником.

На этот раз никакого визга, скорее произносимые нараспев слова совершенно незнакомого Шанк-джи языка. Он продолжал говорить, словно командовал отрядом людей. Крысы попятились, их головы по-прежнему были повернуты в сторону всадника. Затем они смешали ряды и с невероятной скоростью разбежались, скрывшись в песках.

Шанк-джи ощутил то же самое желание — бежать! Таким образом, этот незнакомец способен управлять крысами. Значит, это возможно. С такой силой под его началом он легко покорит Внешние земли.

— Славная встреча! — Он приветствовал его таким тоном, словно обращался к кому-то из своих людей.

— Ты идешь на войну, — последовал ровный ответ, холодный, словно принесенный ветрами темной поры.

— Мы идем защитить эту землю.

Всадник спешился. Плащ его распахнулся от движения, но никаких следов его тела видно не стало. Он не удерживал узды ориксена, но животное вело себя так, словно им управляли.

— Чем мы можем служить тебе? — Шанк-джи не сделал ни шагу назад, хотя незнакомец направился прямо к нему.

— Это неправильный вопрос. Скорее следовало бы спросить, чем могут тебе помочь обитатели Безысходной пустоши. Поговорим об этом.

Шанк-джи указал на сиденье на скале. Никто из его воинов не показывался на глаза. Когда он занял свое место напротив чужака, он не сказал ничего. Пусть тот назовется и объяснит, что ему нужно.

Чужак, должно быть, уловил его мысль. Он пошевелился и позволил плащу свободно упасть наземь Шанк-джи зажмурился, затем снова открыл глаза. Он с трудом мог поверить в то, что сидело перед ним.

На незнакомце не было видно доспеха, не было украшений, как подобало бы глашатаю какого-нибудь Дома, никакого оружия в руках — руках с сильными пальцами необычайной длины, с когтями, такими же страшными, как у песчаных котов. Он был обнажен до пояса, но кожа на груди поросла темной шерстью. Голова — она была человеческой наименее всего — со сросшимися вместе носом и ртом, выступающими вперед, с большими мохнатыми ушами, торчащими на покрытом мехом черепе. Глаза горели в углублениях, как искры красного пламени.

Крыса! Человек-крыса, крысолюдь, если такое вообще возможно.

— Я — голос царственного. Нет, я имею в виду не того слабака, который воображает, будто правит этой землей, и в надлежащее время узнает, что он не более чем мясо для пира. Царственный знает все, человек. Ты добивался короны. Теперь ты достигнешь высокого престола своего народа. Царственный подарит его тебе, но взаимные дары должны быть достойны друг друга. У него есть способы узнать, что сделано, что не должно быть сделано и что придет. Он может призывать такие беды, которые сметут все Внешние земли. Но он может быть и милостивым к тому, кто приложит свою силу для его пользы. Вот что он говорит тебе: собирается мощь, способная разорвать эту страну в клочья, повергнуть одно королевство за другим, оставив лишь руины. Но он может одолжить часть этой силы тебе, Шанк-джи, желающий стать императором. Царственный останется в стороне, как и всегда. Можешь забрать себе трон и всю власть, какую захочешь, над Внешними землями. Но в свою очередь ты будешь прислушиваться к царственному и поможешь ему осуществить его волю.

— А если эта сделка не состоится?

Шанк-джи каким-то образом собрался с духом, чтобы задать этот вопрос. Глаза крысолюдя впились в его собственные. Чужак словно бы читал каждую его мысль. Но — предложение — ему нужно будет время, чтобы взвесить его. И снова чужак последовал за его мыслью.

— Да, царственный предоставляет тебе время. Слабак скоро отправится в путешествие. Это подходящее время, чтобы нанести ему удар. Не тяни долго, потому что царственный не слишком терпелив с такими, как ты, которые могут обрести его благосклонность, но колеблются просить о ней.