Половинный код. Тот, кто умрет - Салли Грин Страница 20

– Ты все знал? – спрашиваю я его. – Знал и ничего мне не сказал?

– Я кое-что слышал. И понял, что могло произойти, и…

– А тебе не пришло в голову поделиться со мной этим слухом? Не пришло в голову рассказать, что ты там понял? – Я матерюсь на него и отворачиваюсь. – Значит, все это время, пока я искал ее, а ты твердил мне, что я рискую жизнью, нападая на Охотников, ты мог легко и просто остановить меня, поделившись со мной своими догадками?

– Я же не знал, что ты будешь нападать на Охотников.

Но я его уже не слушаю. И ничего не понимаю. Не могу понять, почему он не рассказал мне об Анна-Лизе. Он же знал, что я с ума схожу из-за нее.

– Ты все знал и ничего не сказал мне!

– Я пытался…

– Ты ничего мне не сказал. – Я подаюсь вперед и ору ему прямо в лицо: – Ни-че-го!

– Я…

– Я тебе верил, – шиплю я.

Но тут уже Габриэль подается вперед и тоже шипит мне в ответ:

– Нет, ты мне не веришь – давно уже не веришь. Ты не говоришь мне, что делаешь и что будешь делать. Пропадаешь где-то целыми днями и не сообщаешь, где ты был и кого убивал. Отделываешься парой слов, когда сказать что-то все-таки нужно. Вернее, когда это нужно тебе.

Поверить не могу, что он меня же еще и обвиняет. Сам спрятал от меня Анна-Лизу, а обвиняет меня! Я набираю полный рот слюны и плюю. Мой плевок попадает ему на щеку.

Габриэль смотрит на меня, выпучив глаза. Я еще никогда не видел, как он злится. Тут между нами встает Несбит, он оттесняет от меня Габриэля, говоря ему:

– Что с ним поделаешь, Натан – он и есть Натан, за это ты его и любишь.

Селия кричит:

– Натан, тебе надо успокоиться!

Я поворачиваюсь к Селии, покрываю ее чернейшим матом, а потом, набрав полную грудь воздуха, ору:

– Похоже, здесь все все знали?

– Греторекс знала и получила приказ молчать, чтобы держать тебя подальше от первого лагеря, а поскольку ты и здесь появлялся нечасто, то ей было несложно выполнять приказ.

– Так с чего ты теперь вдруг решила мне сказать?

– Как я уже говорила тебе вчера вечером, Альянс обязан обеспечить равенство всех ведьм перед законом. Сейчас идет война, но она не отменяет ни правил, ни необходимости соблюдать их. Анна-Лиза в плену. Она не хочет больше воевать. Она не поддерживает Сола и никогда не встанет на его сторону, но она считает, что война – это не выход.

– Мне плевать, что она там считает. Меня интересует одно – что ты собираешься с ней делать?

– Она предстанет перед новым судом, который мы сейчас организуем: это будет суд Черных и Белых Ведьм, он и вынесет решение по ее делу. Она застрелила Маркуса, Черного Колдуна и влиятельного члена Альянса. В результате ее действий Альянс потерпел сокрушительное поражение. Большая группа Черных во главе с Гасом хотят, чтобы она понесла наказание. Альянс же хочет – вернее, нуждается в том, чтобы действовать по справедливости: все должны видеть, что для нас Белые и Черные Ведьмы равны. Именно этим Альянс и отличается от Совета, и мы хотим, чтобы все это понимали. С другой стороны, судебная процедура для Анна-Лизы означает, что она имеет право на защиту.

– И как она будет защищаться?

– Она утверждает, что действовала под влиянием аффекта. Говорит, что хотела только помочь своему брату.

И тут весь мой гнев против Анна-Лизы испаряется, сменяясь холодным презрением. Я говорю Селии:

– Коннор был уже мертв, когда она застрелила Маркуса.

– Вот это и должен будет установить суд. Все свидетели будут принимать зелье правды. Верь мне, Натан. Правда выйдет наружу.

– Тогда верь мне и ты, потому что я говорю правду: мой отец убил Коннора О’Брайена, Охотника, когда тот тянулся за пистолетом. Анна-Лиза выстрелила в Маркуса, когда Коннор был уже мертв, а потом сбежала, оставив нас расхлебывать последствия. Это из-за нее моего отца больше нет в живых. А из-за того, что он умер, некому было остановить тогда Охотников, и погибли сто членов Альянса. Их кровь на ее руках.

– Твои показания выслушают, Натан. Так должно быть, и так будет. – Селия делает паузу, потом добавляет: – Но ты должен предоставить суду решать участь Анна-Лизы. Отказаться от личной мести.

– Если ее отпустят, я буду мстить.

– Что ж, тогда тебя тоже будут судить.

– Пусть попробуют.

Селия говорит:

– Похоже, ты уже понял, в чем ее дар?

Я много думал об этом, и кое-какие подозрения у меня возникли. Когда Анна-Лиза убила Маркуса, началась жуткая пальба. Габриэль толкнул меня на землю и закрыл собой, а когда я снова поднял голову, Анна-Лизы уже нигде не было. Сначала я решил, что она просто убежала и спряталась среди деревьев, но, думаю, я с самого начала знал, что она просто исчезла, буквально.

– Она может становиться невидимкой, – подтверждает мои подозрения Селия.

– До чего же удачно, что у нее такой же дар, как у ее многоуважаемого дяди и прославленного братца. Просто великолепно. Лишнее подтверждение тому, что они – одного поля ягоды.

– Вот и Гас так считает, но, с другой стороны, найдется немало тех, кто скажет то же самое о тебе и о твоем отце.

– Я этим горжусь.

– Будь осторожнее, Натан. В Альянсе много Белых Ведьм, куда больше, чем Черных, если на то пошло, и хотя они не питают особой любви к семье Анна-Лизы, в ней самой они видят слабую, незначительную жертву обстоятельств, несмотря на ее дар. С тобой все совсем иначе. Ты не слаб и не беззащитен. В тебе люди видят точную копию твоего отца. И знают, что ты сделал, чтобы получить его дары.

– Что я вынужден был сделать!

– Тебя боятся, Натан, и это плохо. Многие Белые Ведьмы боятся тебя нынешнего и такого, каким ты еще можешь стать. Они жалеют Анна-Лизу, которая действовала под влиянием любви к оступившемуся брату, хотела помочь ему, но в тебе они видят только Черного Колдуна – убийцу, сына Маркуса, пожирателя сердец. Ты убил Маркуса. Некоторые даже считают, что судить надо тебя, а не ее.

– Я хотел его спасти! Но бесполезно. Надежды не было, он умирал. Я не хотел, чтобы так все вышло!

– Успокойся, Натан, – тихим и ровным голосом говорит Селия.

Я матерюсь.

– Среди Белых сторонников Анна-Лизы есть те, кто считает, что лучший способ защитить ее – это привлечь внимание к тебе. Они говорят, что закон для всех должен быть один.

– Так ты хочешь меня арестовать? В этом все дело? За то, что я съел сердце Маркуса после того, как она его застрелила?

– Мы не можем сделать для тебя исключение. Тебе тоже придется отвечать на обвинения. Тогда все и объяснишь. Не думаю, что…

– А пока ты опять посадишь меня в клетку?