Волчьи тропы - Андрей Фролов Страница 20

— Тут цех громкой и громоздкой работы, — Харальд обвел рукой станки, — любая ковка, клепка, сварка и так далее. Дальше места для чего-то поспокойнее. Например, вот тут Орм всем нам шьет обувь. — Подземник осмотрел рабочее место сапожника и невольно бросил взгляд на собственные ботинки, немедленно перехваченный Харальдом. — Да, да, и эти тоже его работы, как почти все в борге. Тут у нас склады: железо, дерево, пластик, уголь…Тут, как видишь, рабочие позиции для починки транспортов, а вот сюда для капитального ремонта при желании можно затащить даже дракку. В общем, если честно, тебе лучше с Бьёрном пообщаться, он у нас тут за старшего, а я-то толком и не знаю ничего. Тут вот он ювелирными вещами занимается, фибулы для плащей и рубах кует, амулеты… А по мощностям? Ну, ножи, саксы, мечи тут делают, любые инструменты, тут вот патроны для охотничьих калибров, дробь… Потом сам разберешься.

Михаил остановился у холодного и погруженного в темноту горна, заглянул в вентиляционную вытяжку, чей хвост убегал в потолок. Потрогал пальцем золу, поднес к лицу, понюхал. Харальд с интересом наблюдал за его действиями.

— А мечи вам кто делал? — Он кивнул в сторону оружия.

— Это старые вещи, едва ли не все они были сделаны Рёгином-кузнецом, еще зим шестьдесят назад.

— Я видел его в доме?

— Он у Одина…

Миха вопросительно поднял бровь.

— Он погиб, — пояснил Харальд, — пал в битве с альвами девять зим назад и отправился в чертоги Вальхаллы пировать с Отцом воинов в ожидании последней битвы богов и людей.

— И часто у вас в Раумсдале так?

— Не понял? — Теперь настала очередь удивляться северянину.

— Ну, в смысле гибнут…

— Нет, — честно, без бравады ответил тот, — потеря каждого из раумсдальцев — невосполнимая, огромная потеря, а значит, и следим за этим в оба глаза. У каждого в хирде напарник, а то и побратим есть, вторая спина, на том и держимся. Так, изредка кто в битве по воле Одноглазого останется, да вот еще в позапрошлую зиму Снорри Коротышка убился. Невысокий был такой, на тебя чем-то похожий, шустрый. А потом после пира полез как-то пьяный на главную башню стрелять ворон из лука и упал, прямо во двор тинга, да еще и на камень. Голову в плечи целиком вогнал… Да еще ведунья Ингрид из леса как-то по морозам не вернулась…

— А уходить… уходить от вас кому-нибудь доводилось? — задал обжигающий губы вопрос Михаил, и сердце тревожно заколотилось, готовое лопнуть.

Харальд пожал плечами, помотал головой.

— Был один такой, Торгейром звали, из хорошего рода, так вот он ушел шесть зим назад… На запад, вроде за Урал даже. И никто ничего не слышал о нем с тех пор Почитай, что убили. — Воин скривился, словно пробуя неприятную тему на вкус.

— Сам ушел? — осторожно продолжил подземник, но Харальд внезапно поймал его взгляд.

— Нет! — отчеканил, словно по железу, бросив в лицо Михаила звонкое эхо.

— А за что прогнали?

— Таких вопросов, кузнец, — северянин хищно прищурился, хрустнув пальцами, — запомни — не задают! Да и ответить на них — это тебе не весло на ладью обстругать… Оставим. — Он повернулся к наковальне, закрывая тему. — А мечи? Сейчас мы едва ли в состоянии делать хорошие мечи. Были не в состоянии. Ты ведь сможешь сделать такой?

— Попробовать можно. — Миха облизнул губы, успокаивая разыгравшееся сердце, и осторожно качнул головой: — Но начать нужно с малого. С ножа, например, или с этого, как его… скрамасакса. Нож я могу сделать хоть сегодня, был опыт. Для пробы сил, так сказать, но меч… Потом надо посмотреть ваши запасы железа, качество угля, мощность горна. Ты говоришь, Бьёрн смог бы мне помочь — кто это?

— Это такой толстый дядька в очках, который постоянно обтачивает напильником свои игрушки. Знаешь, он просто повернут на вырезании фигурок к кнейфотафлю, скандинавским шахматам. — Михаил кивнул, вспоминая пулеметчика со странным взглядом, что-то колупавшего за столом в доме. — Довольно неплохо разбирается в литье и ковке, делает хорошие украшения, но до Рёгина ему всегда было далеко…

— А дай-ка посмотреть. — Кузнец, уже погрузившись в особенности закалки длинных слоев железа при изготовлении меча, к своему счастью, не видел глаз Харальда, безмятежно протягивая руку в сторону его оружия.

— Я еще раз прощу тебя, дверг, — кузнец вздрогнул, сбрасывая облако уносящих его далеко мыслей, и едва не отшатнулся от викинга, — самый последний раз за незнание наших законов, но если ты еще хоть единожды сделаешь нечто подобное в отношении любого из раумов, можешь заранее готовить погребальную лодку. — Михаил не шевелился, внимательно следя за губами северяница. — Меч — это твоя душа, меч — это то, что отличает тебя от любого другого, созданного в Мидгарде более слабым, меч — это даже больше, чем символ воина и свободного человека. Чтобы заслужить опоясывание мечом, тебе еще нужно доказать, что ты мужчина и боец. Только воин, погибший в битве с мечом в руке, попадает к Одноглазому Одину в палаты Вальхаллы, где пятьсот сорок дверей. Меч — это больше, чем твой побратим, это часть самого тебя, рожденная в железе. Ты можешь иметь хоть три автомата и быть отличным воином, но именно оплаченный кровью меч поднимает тебя над всеми лучшими воинами этого мира. Его не обнажают без нужды, его не дают посмотреть для праздного любопытства. Так верили наши предки, так верим и мы. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Миха кивнул, прочищая пересохшее горло, а Харальд, удовлетворенный произведенным эффектом, улыбнулся. На соседних с раумсдальскими землями ярмарках даже любой умственно отсталый давно знал, что не стоит просить у северянина рассмотреть его странное оружие. — Только потому, что ты кузнец, — сказал он и в один миг, едва замеченный двергом, вырвал из ножен сверкающий меч. Крутанул, разрубая воздух, перевернул, осторожно и бережно придерживая пальцами за клинок, и протянул его Михаилу. Медленно, с каким-то благоговением, тот принял оружие, внимательно рассматривая конструкцию.

Меч был недлинным, не более семидесяти сантиметров, широкий у основания и практически не сужавшийся к острию. Короткая гарда, короткая одноручная рукоять, оплетенная кожей, и массивное навершие-голова, составленное из трех полусфер на единой платформе. Заточка отменная, наверняка не та, что была у настоящих мечей, какими броню крушили. Пока кузнец разглядывал пересекающий почти все лезвие дол-кровосток, Харальд сказал:

— Это реконструкция настоящего скандинавского меча девятого века, как и у каждого из нас. Единственное, что отличает его от своих древних братьев, так это лишь технология изготовления.

Слушая северянина, Миха не отрывал взгляда от меча. Хорошая работа, очень хорошая. Слои закалки, заточка, выдержка, правка зазубрин, посадка съемных частей, баланс и общий вес. Делал мастер. Он перевернул клинок, рассматривая странные письмена, покрывавшие его на обратной стороне, и приготовился спросить, но викинг уже требовательно протягивал руку к мечу. Словно и минуту простоять без него не мог…

Миха протянул оружие хозяину, тот осторожно обтер клинок краем рубахи и спрятал в ножны. А уж сколько дрались этим мечом! Не раз. И даже не сто. Кузнец покачал головой, всем своим видом демонстрируя высочайшую оценку меча. Если Рёгин, что был до него, делал такие вещи, обойти его в качестве будет нелегко. Но ведь Рёгин не был мастером-подземником, двергом, как говорят раумы.