Ахашверош, или Приключения Вечного Жида - Александр Холин Страница 20

– Да нет, наверное, ничего особенного…

– Постой! Так могут говорить только настоящие московские евреи. На данный момент ты говоришь «да», «нет» или «наверное»? Или три в одном, как положено? Рассказывай, что случилось.

Только Шимон и не думал так вот сразу сообщать любопытные новости, тем более, что его откровенно назвали московским евреем. Он хитро посмотрел на приятеля, отхлебнул глоток «Бурбона» и делано откашлялся.

– Знаешь, Ярик, я не хотел беспокоить твоё сознание до утра, потому как утро вечера мудренее и сегодня не предугадать завтрашнего утра, но твоя проницательность…

– Оставь в покое мою проницательность, – перебил его Ярослав. – Не заставляй клещами вытаскивать из тебя в час по чайной ложке. Не буди во мне зверя.

– Хорошо, хорошо, – согласился Шимон. – Я же хотел как лучше…

– А получается как всегда.

– Ты дашь мне хоть слово сказать, наконец-то в конец?

– Говори. Я тебя внимательно слушаю.

– В общем… В общем, когда ты ушёл, мы приступили к вскрытию очередной амфоры. Илона как всегда просвечивала сосуд рентгеновскими лучами, то есть делала своеобразную томографию предмета, а я… в надеждах жизнь прошла, а светлых дней так и не увидел…

– Ты о чём это?

– Об Илоне.

– Слушай, Шимон!..

– Нет, это ты слушай! – заупрямился Шимон. – Сам вынудил меня к честному признанию, а когда я к этому уже вполне готов, то ты слинять хочешь?! Не получится!

– А я думал, что…

– Индюк думал, да в суп попал, – в свою очередь перебил друга Шимон. – В общем, честно тебе скажу, таких девчонок, как Илона, я никогда не встречал!

– Погоди, – Ярослав уставился на друга неморгающими глазами. – Я тебе про селёдку, а ты мне про баню.

– Какую баню? – искренне удивился Шимон.

– Тьфу на тебя, влюблённый пингвин, – скривился Ярослав. – Что случилось, когда Илона открыла очередной кувшин?

– Я её отважился поцеловать.

– А потом?

– Потом она отважилась заехать мне по уху.

– Замолчи! – Ярослав даже замотал головой и обхватил голову руками. – С тобой всё ясно: ты в очередной раз невозвратно, как тебе кажется, влип, то есть попал в силки, которые расставляет любая женщина, хочет она этого или не хочет. Ты конкретно влюбился, а она?

– Она съездила мне в ухо и сказала, что не время и не место.

– Правильно сделала, – согласился Ярослав. – Но я вовсе не о том. В новом кувшине были какие-нибудь документы?

– Конечно, были, – кивнул Шимон. – Илона как всегда открыла один из свитков, уткнулась в него, примерно час что-то выписывала, потом бросилась ко мне и поцеловала…

– Сама? – озадаченно спросил Ярослав. – А ты, как настоящий избранный настоящего избранного народа тоже съездил ей по уху?

– Идиот! – взорвался Шимон. – Просто Илона обрадовалась, что в этом кувшине хранятся не апокрифы, не уставы и хозрасчётные документы, а дневники самого Иисуса Христа.

– Что? – захрипел Ярослав. – Чьи дневники?

Для Ярослава эта новость действительно была столь важной и необыкновенной, что неожиданной хрипоте в голосе не приходилось удивляться. К счастью, это не задержалось надолго. Хлебнув аперитива, откашлявшись и украдкой взглянув на Шимона, уничтожающего свой «Бурбон», Ярослав снова постарался осторожненько возвратиться к дневному происшествию:

– Послушай, дружище. Что, говоришь, у вас там произошло?

– Илона меня тоже поцеловала. И очень страстно. Но это не был поцелуй влюблённой женщины.

– Ну, вот опять! – сплюнул Ярослав. – Кто про что, а вшивый про баню!

– Что ты привязался ко мне со своей баней, – взвился Шимон. – Нету в Израиле никаких русских бань и не предвидится! Если желаешь кому-то мозги припарить, езжай назад, в Россию, в Одессу, зайди на «Привоз», купи там гуся и парь ему мозги, насколько мочи хватит!

– Ты забыл к этому добавить – «москаль поганый», – усмехнулся Ярослав. – Я же не против твоей влюблённости. Влюбляйся, сколько хочешь, но дела на безделье не меняй. Что там Илона говорила про дневники?

– Говорит, очень похоже, что эти свитки сам Иисус Христос писал. Но мало ли таких свитков во всём дошедшем до нас историческом наследии?! Пруд пруди – я уверен. Так что ничего нового, скорее всего, там нет, и не ожидается.

– Погоди-ка, – Ярослав попытался чётко выговаривать слова, чтобы до Шимона дошёл смысл сказанного. – Погоди-ка, а раньше Илона радовалась так при прочтении какого-либо документа и бросалась ли с поцелуями ко мне, к тебе или к кому-нибудь из лаборантов?

В рухнувшей на ночной столик тишине ясно сквозили ещё не мучившие нового «влюблённого пингвина» бытовые вопросы. Лишь из другого конца кафетерия, где стоял музыкальный автомат, доносилась какая-то музыка в стиле французского шансона, разбавляя тем самым немудрёные думы, посетившие голову Шимона.

– Ты, вероятно, не в курсе, – продолжал Ярослав, – но нигде и никогда не выплывали на историческую арену манускрипты, сочинённые самим Сыном Божьим. И ни на одном апостольском свитке нет фразы, подписанной Иисусом, дескать, с моих слов записано верно и мною прочитано. Так что не зря Илона подарила тебе неожиданный поцелуй. Если она не ошиблась, то эти пергаменты пока что единственные в мире, через которые Сын Человеческий решил связаться с нами. Чувствуешь, чем пахнет?

При этих словах Шимон сделал гримасу, будто действительно нюхал воздух. Ярик улыбнулся, видя это, но ни слова не сказал. На лице Шимона наоборот играли все мыслимые и неизведанные ещё соображения, воспоминания и выводы. Наконец, столкновение стихий нашло выход во фразе:

– Значит, она не меня любит, а… Тьфу ты, я хотел сказать, что эта находка прославит нас всех. Как считаешь?

– Именно так, – кивнул Ярослав. – Но запомни, что ты для Илоны являешься частью находки мирового значения. И если не желаешь снова угодить в лапы женоненавистничества, то надо всего лишь утвердить в женском сознании истину, что без тебя у неё ничего бы не получилось, что дальнейшая жизнь будет складываться только в твоём присутствии. Если она в этом уверится, то сама тебя никуда не отпустит. А ты захочешь ли этого к тому времени? Не остынешь как обычно? Насколько я помню, женщинам удавалось пленить тебя только до утра. На большее у них сил не хватало. А скорее всего, утром у тебя на роже всегда присутствовала еврейская скотская улыбочка, так что девочки уносили ноги и радовались, что дёшево отделались.

– Скажешь тоже, – отмахнулся Шимон. – Но если уж на то пошло, то я всегда с тебя пример брал. Вспомни свою подленькую пословицу, мол, наше дело не рожать, сунул, вынул и бежать.

– Из тебя хороший ученик получился, – не растерялся Ярослав. – И с этой, навсегда пленившей твоё сердце, то же самое получится. Так что выкини из башки свои любовные бредни и не мешай нашей работе.