Донос мертвеца - Александр Прозоров Страница 20

— Стрелы, стрелы давай!

«Торговцы» и одноклубники хватали с саней заготовленные пуки и раздавали их конным войнам, которые торопливо заполняли колчаны.

— Снова пойдем, Семен Прокофьевич? — азартно предложил боярин Мурат.

— Обождем немного, Мурат Абенович, — покачал головой опричник. — Посмотрим, что они сами теперь делать надумают.

* * *

— Смотрите, пищали! — внезапно встрепенулся Картышев. — Да вон, смотрите, сани боком стоят!

На санях, что стояли ближе к ливонцам поперек реки и тяжело колыхались — лошадь еще билась в оборванных постромках — лежали два длинных толстых цилиндра.

— Убей меня бог, пищали! — Игорь оглянулся за поддержкой к одноклубникам. — Если эти гады их на нас развернут, то одним картечным залпом снесут вместе со всеми деревяшками!

— Не развернут, — пообещала Юля. — У меня лук вдвое дальше бьет. Если кто к ним сунется, аккурат в правый глаз стрелу засажу.

— Ты только сам туда не побеги, — предупредил Росин. — Конник какой-нибудь выскочит, да и насадит на копье, как жука на булавку.

— Точно говорю, пищали, — высунулся между щитами Картышев. — Вроде как сорокагривенные, восемнадцать сантиметров калибр.

— Держите его кто-нибудь, — устало покачал головой Росин. — А то и вправду побежит.

* * *

— Проклятый епископ! Чтобы душе его гореть в аду тринадцать тысяч лет, чтобы его жарили на всех сковородах и заливали пасть расплавленным оловом. Нет, дайте его мне, и я сам привяжу его к четырем коням и прикажу бить их кнутом, пока святошу не разорвут в мелкие клочья! Он говорил — просто дойти!

Мысли кавалера Ивана сейчас крутились отнюдь не вокруг двух лежащих в обозе пищалей. Он думал о том, как теперь ему надлежит поступать.

— Проклятые русские!

Проклятые язычники, вопреки всем военным наукам, сами ушли у него с дороги, предоставляя возможность спокойно двигаться дальше на Новгород. Но впереди еще три дня пути по диким, необжитым местам — временами, вдобавок, враждебным. Их не пройти без обоза! Не пройти без палаток, постелей, вина, овса и сена, без мяса и гусятины, в конце концов! Иначе они просто вымерзнут на первом же ночлеге от голода и уморят коней! А обоз лежал совершенно разоренный, с мертвыми возничими и издыхающими лошадьми между ним, и каким-то диким передвижным укреплением из неошкуренных бревен.

Ладно, он может посадить кнехтов вместо возничих: но для этого сани требуется как минимум перезапрячь. А сделать это под градом стрел из-за укрепления не решится никто. И разогнать конницу, ударить в эти глупые щиты невозможно — весь лед загорожен санями, кони только ноги себе переломают. Обойти сбоку? Рыцари окажутся без строя, по одному. В беспорядочной рубке численность важнее мастерства, а русских всадников больше.

— Эй, кто тут есть? — оглянулся командующий в поисках знакомых крестоносцев. — Мы перехитрим русских. Мы используем их же укрепление для защиты от их конницы. Я почти не видел пеших язычников, а значит за укреплениями их не больше нескольких десятков. Пусть кнехты ударят в эти щиты, вырежут на них русских и не пускают в проходы всадников. Сотня пикинеров — и языческая конница не пробьется через них до второго пришествия!

— Мы потеряли шестерых крестоносцев и три десятка лошадей, господин кавалер, — доложил почему-то ливонский рыцарь. — Почти половина кнехтов легко ранены, полтора десятка убиты, а еще почти полсотни ранены тяжело и неспособны идти в бой.

Некоторое время сын Кетлера удивленно смотрел на собеседника, не понимая, почему вокруг оказалось так много ливонцев, потом сообразил: они шли за спинами крестоносцев, а потому почти не понесли потерь.

— Как тебя зовут?

— Кавалер Ханган, — представился рыцарь, — дворянин Дерптского епископства.

— Любое поражение, господин Ханган, — заметил командующий, — можно превратить в победу. Главное: иметь волю разгромить врага. Всем оставшимся без коней рыцарям надлежит возглавить атаку на русские укрепления. Они неуязвимы для стрел и способны показать кнехтам пример личного мужества.

— Да, господин кавалер!

А сын Кетлера думал уже о том, что такое огромное количество раненых ему просто не увезти. И тех, кто окажется неспособен идти сам, придется бросить. Иначе в этой пустыне сгинут все.

* * *

Рыцарская конница отступила от обоза, и перед дальними санями начали скапливаться пешцы.

— Понятно, — кивнул Зализа и мысленно поблагодарил боярского сына Толбузина за подарок: кольчужные чулки сейчас ему сильно пригодятся. Еще бы очень пригодился чалдар — но его не было.

— Бояре! — оглянулся он на ратников. — У кого бутурлыки на ногах, али у коней на груди пластины, вперед выезжайте.

С ливонской стороны блеснула сталь — рыцари в полном доспехе, сжимая в латных перчатках мечи, двинулись вперед, обходя сани и издыхающих коней. За ними, на небольшом удалении, подступали кнехты. Первыми шли воины с мечами, а следом за ними, в пятых-шестых рядах, пикинеры. Разумеется, ведь сперва они собирались расправиться с засевшими в гуляй-городе иноземцами, а уже потом сражаться с конницей!

Над Лугой опять зловеще зашелестели стрелы.

— Это уже по нашу душу, — Нислав прислонил бердыш к щиту и просунул граненый ствол пищали в узкую щель бойницы. На все санные щиты пищалей не хватало, поэтому каждый из стрелков оказался отделен друг от друга заметным расстоянием, и ни о каком договоре по стрельбе залпами или иной общей тактике речи не шло. Бывший милиционер просто выбрал цель — неточно: никаких мушек и прицелов на пищали не имелось. Нислав просто направил ствол в сторону бредущего в центре рыцаря с выпирающим вдоль грудины ребром, и ткнул фитилем в запальное отверстие.

Бабах! — ударил в плечо приклад и пространство перед Ниславом заволокло белым дымом. Он отступил, опустил пищаль стволом вверх, торопливо прошелся по стволу палкой с прибитым к концу кожаным лоскутом, выдернул из нагрудного кармашка бумажный патрон, оторвал зубами кончик, сыпанул порох в черный зев, сверху кинул заготовленный заранее пыж, вырубленный из толстой воловьей кожи, с нескольких ударов вколотил его до упора вниз, потом кинул горсть жребия — десяток кусочков порубленного железного прута в мизинец толщиной, еще один пыж, прибил, из тонкого носика самодельной пороховницы тряхнул в запальное отверстие немного пороха: все, заряжено. Когда граненый ствол снова выглянул наружу, до наступающих ливонцев оставалось всего полсотни шагов.

— Проверка паспортного режима! — Нислав, не прицелившись толком ни в кого из плотно наступающей массы, ткнул тлеющим фитилем в запал. Пищаль тут же откликнулась болезненным ударом и выплеснула вперед струю дыма. Он увидел, как двух кнехтов раскидало в стороны, причем в воздух взметнулась и полетела куда-то к лесу оторванная рука, как еще одного ливонца, шедшего за ними, отшвырнуло назад — но тут дым растекся, и бойницу заволокло сизым маревом.