Месть драконов. Книга 3 - А. Дж. Лейк Страница 20

Избавившись от кляпа, он вдохнул побольше воздуху и завопил что было мочи:

— На помощь! Кэтбар! Я здесь!

Его пнули в живот, мешковина облепила ему нос и рот. Задыхаясь, он забился еще сильнее. Его похитители, выругавшись, побежали.

Эдмунд не знал, долго ли его тащили. Он едва не лишился чувств от зловония в мешке. Попытка воспользоваться зрением кого-нибудь из похитителей оказалась неудачной: он увидел впереди только скалы.

Внезапно хватка на его левой руке ослабла и он шлепнулся на камни, больно ударившись головой. Зрение похитителя померкло и он погрузился во тьму.

Эдмунд очнулся, стряхнув привидевшийся кошмар — пожар и кровопролитие. Он лежал навзничь на земле. Им овладела паника: где он, как попал в это неведомое место? В голове еще мелькали эпизоды сновидения: мужские и женские тела, в беспорядке усеивающие землю, отблески пламени, пожирающего их жилища… Он разинул рот, чтобы закричать, но крик умер, не родившись, заглушенный грубой тряпкой на его лице.

Память постепенно возвращалась. Отчаянно болела голова — он вспомнил, как ударился о камень. Попытавшись поднять руки, Эдмунд понял: руки связаны. Как и ноги. Теперь до него доносились голоса: похитители сидели неподалеку и переговаривались. Он осторожно подкрался к ним мысленным взором и увидел четырех бородачей, развалившихся на склоне. Эдмунд чуть было не застонал. Негодяи отдыхали, уверенные, что их больше не преследуют. Помочь пленнику было некому.

Разговаривали тихо, по-датски, но с чудным гнусавым выговором, поэтому уловить смысл оказалось нелегко. Эдмунд разобрал только отдельные слова: «парень», «наша плата», «к полудню». Один из мужчин, кряхтя, поднялся, другой — сам того не зная, поделился своим зрением с пленником — посмотрел на груду тряпья и веревок неподалеку. Груда зашевелилась — и Эдмунд поспешно обрел свое зрение при звуке приближающихся шагов.

Мешок стянули с его головы, и он заморгал. На него уставилась хмурая физиономия с глазками-бусинками, чуть заметными в зарослях черных бровей. Из-под косматых усов раздалось:

— Очнулся? Пошли, что ли!

Детина нагнулся, разрезал веревки у Эдмунда на ногах и грубо поднял его.

— Дальше пойдешь сам.

Двое похитителей взялись за концы веревки и зашагали, подталкивая пленника. Они почти не обращались к нему, только покрикивали, чтобы поторапливался, а сам он хранил молчание. Что, если он заложник и они уже знают, кто его отец? Если не знают, не стоит открывать им глаза, лучше было бы не выдавать себя выговором.

Похитители шагали как заведенные и бранили Эдмунда, когда он спотыкался. У него не прекращалась головная боль, он с трудом сохранял равновесие со связанными руками и на крутом склоне все чаще спотыкался и едва не падал.

К вечеру похитители Эдмунда почувствовали усталость. Поднимаясь по самому крутому склону, Эдмунд поскользнулся и упал. Похитители не стали поднимать его, они уселись и стали утолять голод и жажду, хотя усатый все ворчал, что они теряют время. Эдмунд в изнеможении растянулся на камнях и принял из рук своих обидчиков кусок мяса и фляжку с горьким элем. Они, похоже, не совсем дикари, промелькнуло у него в голове: если не удастся сбежать, можно будет попробовать вызвать у них жалость или выторговать свободу у их предводителя.

Но не придется ли ради этого выдать себя?

Короткий отдых вернул Эдмунду силы. На вершине холма он испытал неожиданное облегчение. Внизу не было видно лагеря, но Эдмунд, прибегнув к своему дару, все-таки обнаружил там людей, разводивших костры и ощипывавших свежую дичь. Кто они? Уж точно не разбойники, истреблявшие все живое на своем пути; сцены, которые он разглядел, были вполне мирные.

В полдень Эдмунда вывели на ровное место, полное шума и суеты. Лагерь был разбит под отвесной скалой, на берегу ручейка, бившего у подножия каменной стены. Люди были повсюду: одни стерегли лагерь, другие точили оружие, кто-то чинил палатки. Шкуры зверей и полотнища, игравшие роль навесов, удерживались вбитыми в землю железными костылями. Эдмунд сразу понял, что это не сборище разбойников и даже не ополчение, собранное местным предводителем, а настоящая королевская дружина.

Похитители подтолкнули его вперед. С него сняли веревки, но помышлять о бегстве уже не приходилось: Эдмунд сомневался, что сможет продержаться на ногах хотя бы несколько минут.

— Хорошо бы от него избавиться! — проворчал один из похитителей.

— Надеюсь, он сгодится, — отозвался усатый. — Хотя уж больно он молод, чтобы что-то знать.

Пока Эдмунд гадал, что могут значить эти слова, усатый схватил его за руку и поволок к самой большой палатке. Остановившись у входа, он откашлялся и позвал неожиданно учтивым, даже заискивающим голосом:

— Милорд! Это Виридогард, я привел пленника.

— Давай его сюда! — раздался голос из палатки. — Чего ты ждешь?

Голос был низкий, раздраженный, Эдмунду показалось, знакомый. Усатый так пихнул юношу в спину, что тот влетел в палатку и упал на пол. Трое мужчин сидели вокруг деревянного ларя, на котором была расстелена карта. Масляная лампа дымила и мешала разглядеть лица.

— Поднимите его! — приказал бас.

Это был, видимо, главный у них, командующий дружиной; он был выше других ростом, его голос звучал уверенно и властно. Двое его помощников поднялись и шагнули к Эдмунду. Главный разочарованно заговорил:

— Он же почти мальчишка! Вы потратили на поиски целый день и притащили мне только его? — Виридогард начал было оправдываться, но командующий перебил его: — Вам заплатят, я свое слово не нарушаю. Подожди там.

Усатый попятился и скрылся из виду. Главный повернулся к одному из своих помощников:

— Сомневаюсь, что он сумеет нам помочь. Еще один день потерян зря! Ладно, хотя бы посмотрим на него.

Земля ушла у Эдмунда из-под ног. Командующий говорил по-датски, как все люди в этом краю. Но последние его слова прозвучали по-английски. Голос, которым они были произнесены, был знаком Эдмунду так же, как его собственный.

— Отец?!

Долгое молчание. Потом командующий встал, обошел ларь и, подойдя к Эдмунду, взял его обеими руками за плечи. Он оказался не тем гигантом, каким его запомнил сын, но плечи его были широки, а синие глаза пронзительны, как у того, кто больше двух лет жил в сыновней памяти.

— Эдмунд? — прошептал он. — О боги! Какими судьбами?!

Георед отпустил своих военачальников. Теперь они с Эдмундом сидели вдвоем у королевского походного ларя. Карту убрали, Георед велел принести еду: хлеб, сушеные фрукты, добрый эль, голубей, которых его подданные уже успели зажарить на кострах. Военный лекарь обработал Эдмунду голову припаркой из отрубей, в глубине палатки мальчику приготовили ложе из шкур.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Георед, как только остался наедине с сыном. — Почему оставил мать?