Заря над Араксом - Андрей Ливадный Страница 20

Виртуалка давно перекочевала из области развлечений в категорию параллельной реальности, где, без преувеличения, жили и работали миллиарды людей.

Дальнейшее развитие технологий позволило отказаться от шунтов нейросенсорного контакта, в обиходе появились более продвинутые средства коммуникации, стандартные импланты приобрели новые возможности, теперь они оснащались собственными вычислительными ресурсами, а также портами удаленного доступа.

Теперь при управлении бытовой техникой человеку вовсе не обязательно было вставать, прикасаться к сенсорам — достаточно было четко, однозначно сформулировать мысленный приказ, который понимала система распознавания мыслеобразов, далее включалась в работу программа-транслятор, и как итог: коммуникаторы порта удаленного доступа передавали кибернетическому устройству внятные для него инструкции, выраженные языком машинного кода.

Однако кроме повседневных бытовых проблем существовали задачи иного рода, связанные с управлением сложными механо-кибернетическими комплексами.

Избрав для себя путь техногенного развития, человечество неизбежно должно было породить мнемоников. Подобного шага требовала логика ситуации, сложившейся к началу тридцать девятого века.

Конечно, появление первых людей с большим числом подключенных через импланты кибернетических модулей поначалу основывалось на конкретных проблемах и задачах. Например, того требовала защита информационных потоков сети Интерстар от посягательств кибрайкеров — хакеров нового поколения, которые добровольно, осознанно шли на дополнительное имплантирование, осуществлявшееся в нелегальных частных клиниках. Или, к примеру, среда военных — разве мог космический флот, по определению особо чувствительный к гибкости управления, игнорировать новейшие технологии? Естественно, нет. Мнемоники появились не в одном месте, их зарождение и развитие шло параллельно, на многих мирах. Человечество таким образом реагировало на тысячекратно усложнившуюся техногенную оболочку, в рамках которой проходила жизнь большинства людей. К разряду первых мнемоников можно отнести не только специально подготовленных служащих крупных корпораций и их потенциальных противников, именующих себя кибрайкерами, — все подразделения по борьбе с роботами, равно как и отряды спасателей, постепенно стали формировать из людей, прошедших специальную подготовку, имеющих в своем распоряжении дополнительные импланты и наборы кибернетических модулей, расширяющих возможности разума до уровня полного контроля над киберпространством и образующими его машинами в радиусе действия устройств беспроводной связи.

Но это только внешняя, видимая сторона нарастающего процесса.

Главное скрыто в глубине измененного сознания мнемоников. И не только в сознании — структура нейронных сетей, образующих кору головного мозга, постепенно адаптировалась к имплантам, нервные клетки перестраивались, кибермодули предлагали рассудку новые средства восприятия мира, которыми не одарила нас природа в процессе эволюции…

Наступал критический период накопления мутаций, когда изменения в структуре головного мозга должны были либо закрепиться на генетическом уровне, либо быть отторгнуты организмом…

Для каждого мнемоника данный процесс был сугубо индивидуальным.

Кто-то сходил с ума, а кто-то успешно продолжал работать, в большинстве случаев не подозревая, что эволюционирует…

Существовала лишь одна планета — Гефест, где процесс накопления подобных мутаций не только осознанно культивировался, но и тщательно изучался [10]. Даша никогда не бывала на Гефесте, она даже не слышала о существовании этой уникальной планеты, равно как не знала истинного числа мнемоников, разбросанных по различным звездным системам Обитаемой Галактики.

Сейчас она ощущала себя обессиленной, смертельно напуганной женщиной, которую только что приговорили к безболезненной, но неминуемой смерти.

Разум мнемоника…

С одной стороны, он обладает уникальными способностями благодаря ежедневному контакту с машинами, огромной практике пребывания в киберпространстве, причем не в развлекательном, а рабочем, где время тысячекратно ускоряется и многие профессиональные привычки укореняются на уровне подсознательного.

С другой стороны, он хрупок, как натуральное стекло.

Первое качество настоящего мнемоника — уравновешенность, ибо поспешность, спонтанная реакция либо промедление недопустимы при контакте со сложными роботизированными комплексами.

Это бытовой дройд может подождать, пока хозяин соизволит четко сформулировать свое мысленное пожелание. Даша Лоури не могла позволить себе подобной роскоши — она специализировалась на тонкой настройке и взаимодействии экспериментальных промышленных систем, которые не прощали ошибок, как новая модель аэрокосмического истребителя не простит пилоту-испытателю неточности в управлении…

…Прошелестев пневматикой, закрылась дверь.

Дашу вдруг начало трясти.

Осознание смертельной опасности происходило на уровне рефлексов, ее рассудок еще боролся с захлестнувшей его волной ужаса, а организм уже отреагировал на угрозу: резко понизилось общее давление в кровеносной системе, уменьшая дозу смертельного препарата, попадающего в сосуды, одновременно она ощутила глухой ритмичный гул в висках — внутричерепное давление крови стремительно росло, разум машинально входил в иной темпоральный поток, нейронные сети, расположенные в районе пустующих в данный момент имплантов, мгновенно активировались, невзирая на отсутствие кибермодулей.

Именно они в критический момент приобрели командный приоритет, оптимизируя работу других участков мозга в полном соответствии со степенью осознанной угрозы.

Организм мнемоника боролся за жизнь.

Мышцы дрожали все сильнее, она конвульсивно напряглась, едва ли осознав звук поочередно лопнувших захватов, фиксирующих положение рук.

Резко сев, Даша ощутила десятки тончайших трубочек, протянувшихся от комплексного аппарата жизнеобеспечения к ее голове и плечам.,

Долго и тщательно культивируемый в рассудке баланс лопнул, разбился вдребезги одновременно с отвратительным ощущением выскальзывающих из-под кожи острых тонких наконечников капельных систем.

Половина дела.

Даже меньше.

Мысли казались сейчас помехой, они раздражали, порой запаздывая за действием.

Пальцы ощупали фиксирующие захваты на лодыжках — не было смысла их ломать, — стремительно набухающие синяки на запястьях говорили не в пользу силовых мер, но она уже не могла остановить бешеного темпа, который взял организм, холодная ярость топила в себе здравый смысл, чувство растерянности прошло, она продолжала жить в темпе кратких, неуловимых для обычного человека отрезков времени.