Звездная ночь - Клаудия Грэй Страница 20

Он старательно точил на камне маленький ножику глядя налезвие через бифокальные очки. Странно было думать, что такой добродушныйчеловек проводит время, готовя оружие для нападения на вампиров.

— Я рад видеть тебя с девушкой, Лукас. У молодого человекадолжна быть девушка.

— Вот тут не спорю. — Лукас обнял меня сзади. — Наверное,когда вы были в моем возрасте, отгоняли их всех от себя палкой?

— О нет. Только не я. К этому возрасту я уже встретил своюНорико. — Старик произнес это имя, и взгляд его затуманился. — И как только яее увидел, все остальные девушки в мире перестали для меня существовать. Яхотел быть только с Норико. Всегда.

— Это так романтично! — воскликнула я и хотела спросить, гдеона сейчас, но тут же сообразила, что если бы она была в Черном Кресте, то я быее здесь увидела.

Может быть, этот мягкий человек присоединился к группеохотников на вампиров, потому что его жена наткнулась на вампира, бывшегонастоящим безумным убийцей. Подобные вещи могут затмить в жизни все, оставивединственное желание — отомстить.

— Чтобы побыть с любимыми, времени всегда не хватает, —произнес мистер Ватанабэ, проверяя, хорошо ли заточен нож. — Вы двое, идитепогуляйте. И не волнуйтесь о нас. Вы должны наслаждаться друг другом.

— Еще слишком рано, — буркнул Эдуардо. Он вышел из-за кускабрезента, висевшего у нас за спиной, а я и не заметила. — Не знаю, что выбудете делать в такое время в городе. Лучше останьтесь здесь, это безопаснее.

— Кофейни уже открыты. — Лукас по-хозяйски взял меня заруку. — Мы сейчас не в режиме изоляции. И я могу пойти погулять, если захочу,это закон.

Эдуардо посмотрел так, словно собрался спорить, ноограничился одним словом:

— Идите.

Наконец-то мы были свободны и смогли выйти на улицу, не имеяникакой определенной цели и толком не зная, куда пойти. Начинался дивныйосенний день из тех, когда солнце окрашивает листья во все оттенки золота.Оставшись наедине, мы с Лукасом, наверное, должны были сразу начать обсуждатьвсе накопившиеся у нас важные тайные вопросы, но мы говорили о чем-то другом.Обо всем на свете. Наша жизнь стала слишком запутанной, а этот день вдругпоказался настолько обычным, насколько это вообще было для нас возможно.Провести один день вместе, не тревожась вообще ни о чем, — это все, на что мымогли надеяться, и я не собиралась терять его даром.

В маленькой кофейне мы немного поспорили, что заказать —шоколадное печенье или печенье с арахисовым маслом, а потом по очереди макалиего в мой кофе латте.

На главной площади Амхерста мы пару часов просидели налавочке, придумывая истории про каждого прохожего: женщина в красной курткестала у нас тайным агентом, а у седовласого мужчины, садившегося в машину,находились секретные документы, которые нужны были женщине, чтобы спасти мир.Пожилая леди, которая шла по другой стороне улицы, в пятидесятых былатанцовщицей и выступала в Лас-Вегасе в бикини с блестками и с перьями наголове. Конечно, мы не забывали, что наша жизнь, пожалуй, куда более странная,чем все эти придуманные нами истории, но игра от этого не стала хуже.

В книжном магазине мы показывали друг другу любимые детскиекнижки, причем оказалось, что мы оба любили «Хроники Нарнии».

— Я даже не догадывалась, что это христианская книжка, —призналась я. — А сейчас вспоминаю и думаю что это, конечно, было ужасно глупос моей стороны — не понять. Но только, знаешь, мои родители... В общем, онименя в церковь не водили.

Лукас имел полное право засмеяться, но вместо этого серьезнопосмотрел на меня, и мне показалось, что я заметила в его взгляде некоторуюнерешительность.

— А сейчас это на тебя как-то действует? Ну, в смысле —всякие упоминания о Боге в книжках?

— Когда я читаю? Нет. Наверное, никогда и не будет. Я помню,как мама вслух читала «Плавание на край света» [2]. Вот чтопо-настоящему мешает — так это наглядные символы. — Мы сидели на полу в нижнемотделе книжного магазина, в стороне от остальных покупателей.

Поскольку шел самый разгар семестра, студенты нам не мешали.Я решилась спросить:

— А ты чувствуешь что-нибудь новое? Ну, ты знаешь —способности?

— Я чувствую себя сильнее. Быстрее бегаю. Пару раз на этодаже обращали внимание, но вроде бы никто ничего не подозревает. Все решили,что я просто много тренируюсь. В смысле — я сильный, конечно, но ничегосверхъестественного. Миссис Бетани говорила, что, кроме преимуществ, я будучувствовать и недостатки, но пока ничего такого нет.

— Может быть, не сейчас, а позже. — Во мне, как свечка,опять вспыхнула надежда. — Ты говорил, что подумывал уйти из Черного Креста.

— Да, но я не знаю, что меня ждет после этого. Смогу ли янайти работу? Ведь это единственное, что я умею делать, и я очень сомневаюсь,что на свете полно вакансий такого рода. — Он вздохнул. — Бьянка, я даже встарших классах не учился — ну, если не считать прошлого года в «Вечной ночи».Я читал книги и занимался самостоятельно, но это не то же самое. Все этиучебники для колледжей — для меня они как чужой мир. Место, куда я никогда несмогу попасть.

— Всегда есть возможность поступить в колледж, не заканчиваястарших классов. Можно, например, сдать экзамены экстерном. Запросто.

— А потом? Таким студентам не дают стипендию, а мама ни зачто не будет за меня платить. Вот тебе начало, середина и конец сказки. Можетбыть, я смогу работать и учиться, но... не знаю. — Он с трудом сглотнул, и японяла, что он много об этом думал. — Хотя я еще не отказался от этой мысли. Нобоюсь, что ничего не получится.

Не знаю, что я могла ему сказать, понимая, в какую западнюон попал. У меня не было ни нужных сведений, ни слов утешения. Поэтому я простовзяла его за руку.

— А что бы ты стал изучать? В смысле — в колледже?

— Думаю, право.

— Право? Не представляю тебя в строгом костюме-тройке и с«дипломатом» в руке.

— Я бы все это носил, если бы точно знал, что сумею посадитьза решетку плохих парней. — Лукас попытался улыбнуться. — Носил же я дурацкуюформу «Вечной ночи»!

— И нечего смеяться. Я до сих пор ее ношу.

Он убрал с моей щеки прядь волос.

— Вот тебя можно и не спрашивать. Ты бы изучала астрономию.— Я кивнула. — А почему ты ее так любишь? Ты показала мне все созвездия, ноникогда не объясняла, почему стала смотреть на звезды.

Я обхватила руками коленки и, размышляя, пристроила на нихподбородок. Ответ я знала, но было важно объяснить это Лукасу так, чтобы онпонял.

— Мои родители рассказали мне, кто я такая на самом деле,когда я была еще совсем маленькой, — как только решили, что я смогу хранитьтайну. И преподнесли это так, словно во мне есть нечто особенное. Будто все этобольшое приключение. Мне казалось, что все это похоже на волшебные сказки, вкоторых девочка, подметавшая в доме, на самом деле оказывается принцессой, иоднажды за ней приезжает принц. Как будто секрет, скрывающийся во мне, на самомделе волшебный.