Огненная звезда и магический меч Ренгвальда - Сергей Самаров Страница 20

– Где? – спросил Херик, спрашивал он явно не у тех, кого привел, но умышленно, чтобы они слышали. – Понял… Открывайте…

Впереди ощутилось какое-то движение.

– Сейчас будет светло… – сказал дварф. – Наверху горят светильники из земляного масла [7].

Тусклый и мерцающий свет пробился сначала только узкой полоской, сразу показав, как два дварфа, стоя на высокой ступени, поднимают над головой и сдвигают каменную плиту. Сотник Овсень оценил физическую силу маленьких землекопов. Нормальному человеку справиться с такой плитой было бы невозможно. Два человека физической силы и комплекции самого сотника, может быть, и справились бы, но с большим трудом. Дварфы же особой тяжести вроде бы и не ощущали. И легко передвинули толстую плиту в сторону. Причем не бросили, а поставили ее на другие плиты почти без звука.

– Это выход в коридор подземелья башни, – сказал Херик. – Там сейчас никого нет. Стража приходила с проверкой час назад. Ночью зайдет сам Гунналуг. Он всегда ходит сюда ночью. Для колдуна ночь – то же самое, что для нормальных людей день. Трудовое время. Так что, у нас еще чуть меньше целого дня есть. Иди первым, мы за тобой…

Но первым Овсень запустил Извечу, уже оказавшегося рядом с дварфами, потом поднял Добряну, которой самой трудно было бы запрыгнуть без разбега, а разбежаться здесь было негде. И только после этого пролез сам. За сотником последовал и стрелецкий десятник, так и не расставшийся со своим луком, хотя стрелять в подземельях было не в кого, да и не видно было, в кого там можно прицелиться.

Наверху была поднята одна из каменных плит, покрывающих пол коридора. Сам коридор был коротким, в двадцать человеческих шагов, и шириной в пять шагов. В обе стороны вели по две двери, пятая дверь была в торце коридора, и перед ней были три высокие ступени. Понятно стало, что эта дверь вела на лестницу, по которой можно подняться в саму башню.

Херик выбрался последним. Два дварфа, что сдвигали плиту, сами подниматься не стали, только высунули головы и что-то тихо сказали на своем наречии. Причем сказали вслух, словно хотели обратить на сказанное внимание русов. Херик перевел:

– Они говорят, что чувствуют чьи-то умышленно подавленные мысли, специально подавленные, чтобы другие их не слышали, но людей не видят. Справа в двух склепах на цепях висят скелеты. Скелеты тоже могут посылать мысли, но их мысли обычно бывают слабыми, а тут идут такие, как от живых людей. Слева склепы свободные. Может, там кто-то невидимый? Засовы и петли на дверях дварфы смазали земляным маслом. Все здесь теперь открывается без скрипа, кроме внешней двери. Но лестницу тоже караулят, и никого сюда не пропустят. Если внезапно двинутся стражники, им устроят на лестнице обвал. Там, кстати, легко сделать полный завал, через который никто не пройдет. Стоит только два камня столкнуть. Нам говорят, смотри в левых склепах…

Но волкодлачка подошла к двери не свободной комнаты, а ближайшей справа, где, как сказали дварфы, к стене прикованы скелеты. И настойчиво поскребла лапой. У этой же двери без сомнения остановился и маленький Извеча, тоже обладающий чувствами более острыми, чем у людей и, может быть, чем у дварфов. И Овсень, шагнув вперед, отодвинул засов именно этой двери. Херик снял со стены светильник и подошел сюда же. И, поскольку люди без света видеть не могли, первым вошел он. Но волкодлачка, опережая дварфа, скользнула вперед. За ней устремился Извеча, и только после этого шагнули за порог Овсень с Велемиром, покосившиеся на скелет, прикованный цепями к ближней стене. Но сразу из самого темного угла послышался легкий шелестящий шум.

– Я знала, что ты придешь, я направляла тебя как могла, – сказал голос Всеведы, которую Овсень не видел. – Но могу я сейчас не много… Только Заряна помогает…

– Я тоже не много могу, – детским голосом сказала Заряна. – Мама учит меня, но я еще ничему не научилась… Здравствуйте все, здравствуй будь, отец, здравствуй будь, сестра, здравствуй будь, Велемир, и ты, Извеча, тоже здравствуй будь, и ты, нелюдь незнакомый…

Добряна тыкалась носом в пустое внешне пространство, но преодолеть его не могла.

– Ты правильно заметила, что мы не люди… – сказал Херик. – Мы нелюди, но это ничего не меняет, хотя помочь порой может. Разговаривать будете потом, сейчас надо срочно выбираться отсюда…

– Мы бы рады, – сказала горько Всеведа. – Только сеть нас не пускает. Она не только делает нас невидимыми, но и сковывает нас не хуже цепей. Гунналуг знал, как нас удержать… В этом деле он мастер.

– Нужно сделать подкоп через пол, – сказал сотник. – Пол, надеюсь, сетью не прикрыт.

– Не надо подкопа. Хи-хи… – без смеха, и даже слегка сердито, сказал Херик. – Никакой Гунналуг не мастер. Он обыкновенный вор. Простая сеть… Мастера-дварфы такие делают десятками каждый год. Мы ими закрывает проходы в жилых подземельях, чтобы не вошли чужие. Сейчас открою вас…

Херик поставил светильник на пол, наклонился над углом склепа, сложил руки на груди крест-накрест и долго смотрел перед собой. Наверное, он читал какое-то заклинание, но, как все дварфы, читал и посылал его мысленно. Длилось это не слишком долго.

– Вставайте, снимайте сеть дварфов… Она свободна…

Сеть стала подниматься. И при неровном свете слабого светильника показались сначала ноги, потом пояс, потом и полностью две человеческие фигуры. Высокая Всеведа и едва достигающая макушкой ее плеча Заряна. Овсень шагнул вперед и привлек к себе жену с дочерью. Тут же тыкалась носом и волкодлачка.

– Шаман говорил про вторую сеть… – вспомнил сотник.

– Этой сети я не вижу, – признался дварф. – Это не наша работа.

– Вторая сеть на мне, – сказала Всеведа. – Она невидима, мне не мешает, но делает меня бессильной. Все мои заговоры идут впустую. Только Заряна выручала, повторяла за мной слова, и потому хоть что-то наполовину получалось. Я удивлялась, что и это получается… Извеча…

Маленький нелюдь скромно стоял чуть в стороне, боясь показаться назойливым, когда встретились родные люди. Себя им родным он считал только наполовину.

Всеведа шагнула вперед и погладила его по голове.

– Я слышу, что и Смеян где-то рядом…

– Он мышью смотрит из норы… – сказал Извеча и показал в самый темный угол…

– Смеян, у Гунналуга нет седьмой скрижали… Он принимает за скрижаль какую-то обгорелую доску из мешка Извечи. Считает, что я спрятала скрижаль в доску своим заговором. И бережет эту доску больше, чем самого себя. Я не стала ни подтверждать, ни отрицать. Предлагал мне обменять заклинание на нож. Но он обманывает, я вижу. Нож он отдавать не хочет.

– Моя доска! Доска от моего дома! – тоненьким несчастным голоском воскликнул домовушка.

– Все остальное потом! Надо быстрее выходить отсюда! – сказал вдруг Херик очень серьезно. – Я чувствую что-то нехорошее… Может быть, Гунналуг идет сюда так не вовремя. И другие нас зовут. Торопят. Быстрее. Выходим.