Цирк проклятых - Лорел Гамильтон Страница 20

– Я думаю, что это вы мне наскучите.

Его глаза чуть расширились. Кажется, он был действительноудивлен.

– Вы пытаетесь меня задеть?

Я подала плечами.

– Да, но, тем не менее, это правда. Меня к вам тянет,но я вас не люблю. У нас нет стимулирующих разговоров. Я не думаю целый день:надо рассказать этот анекдот Жан-Клоду, надо обсудить с ним, что сегодня былона работе. Как только вы мне даете возможность, я вас забываю. Единственное,что у нас общего, – это насилие и мертвецы. Я не думаю, что на такой основеможно строить отношения.

– Вы сегодня философичны.

Его полночно-синие глаза были в паре дюймов от моих. Ресницыкак черное кружево.

– Просто я пытаюсь быть честной.

– Я не ожидал бы от вас меньшего, – сказал он. – Язнаю, как вам противна ложь. – Он бросил взгляд на Ричарда. – И как противнымонстры.

– Почему вы злитесь на Ричарда? – спросила я.

– Я злюсь?

– Вы отлично знаете, что да.

– Может быть, я понял, Анита, что единственного, чеговы хотите, я вам не в силу дать.

– И чего же я хочу?

– Чтобы я был человеком, – тихо ответил он.

Я покачала головой:

– Если вы думаете, что ваш единственный недостаток –это что вы вампир, вы ошибаетесь.

– В самом деле?

– Да. Вы – эгоистичный и наглый хулиган.

– Хулиган?

Он был удивлен неподдельно.

– Вы хотите меня – и потому не можете поверить, что явас не хочу. Ваши потребности, ваши желания важнее любых чужих.

– Вы мой слуга – человек, ma petite. Это оченьосложняет наши жизни.

– Я не ваш слуга.

– Я отметил вас, Анита Блейк. Вы мой слуга.

– Нет, – ответила я.

Это было очень решительное “нет”, но живот у меня свелосудорогой при мысли, что он прав я никогда от него не освобожусь.

Он глядел на меня, и глаза его были такими, как обычно, –темными, синими, прекрасными.

– Не будь вы моим слугой, я не мог бы так легкопобедить змеиного бога.

– Вы изнасиловали мое сознание, Жан-Клод. И мне всеравно, что было тому причиной.

Но его лицу пробежала гримаса отвращения.

– Если вы применяете слово “изнасилование”, то вызнаете, что в этом виде преступления я неповинен. Николаос навязала вам себя.Она ворвалась в ваше сознание, ma petite. И если бы вы не несли в себе две моиметки, она бы вас уничтожила.

Злость закипела во мне, поднимаясь из глубины, разливаясь поспине и рукам. Меня дико подмывало дать ему по морде.

– А из-за этих меток вы можете войти в мой разум иподчинить меня себе. Вы мне говорили, что они осложняют, а не упрощаютментальные игры. Вы и об этом тоже лгали?

– Это была великая необходимость, Анита. Если неостановить эту тварь, погибло бы много народу. И я черпал мощь всюду, где могее обрести.

– Из меня.

– Да, ведь вы – мой слуга-человек. Просто находясь рядомс вами, вы усиливаете мою мощь. Вы это знаете.

Это я знала, но не знала, что он может качать через менясилу, как через усилитель.

– Я знаю, что я теперь для вас вроде фамилиара дляведьмы.

– Если вы позволите мне поставить две последние метки,это станет намного больше. Это будет брак плотью, кровью и духом.

– Я замечаю, вы не упомянули душу.

Он шумно выдохнул с оттенком рычания.

– Вы невыносимы!

Он явно рассердился. Отлично.

– Никогда больше не вламывайтесь в мое сознание.

– А то что? – Эти слова были вызовом, злобным исмущенным.

Я стояла на коленях рядом с ним, почти дыша ему в лицо.Чтобы не заорать, мне пришлось сделать несколько глубоких вздохов. И сказала яспокойно, тихо и зло:

– Если вы еще раз тронете меня подобным образом, я васубью.

– Вы попытаетесь.

Его лицо было почти прижато у моему. Будто если он вдохнет,меня к нему притянет и наши губы соприкоснуться. Я помнила, какие у него мягкиегубы. Какое это чувство – быть прижатой к его груди. Шероховатость егокрестообразного ожога у меня под пальцами. Я отшатнулась, почти теряя сознание.

Тогда это был всего лишь поцелуй, но память о нем горела вовсем моем теле – как в самом плохом дамском романе, который только был написан.

– Оставьте меня в покое! – прошипела я ему в лицо,сжимая руки в кулаки. – Будьте вы прокляты!

Открылась дверь кабинета, и высунулась голова полицейского вформе.

– Проблемы?

Мы повернулись и уставились на него. Я открыла было ротсказать, что именно здесь происходит, но Жан-Клод меня опередил.

– Нет, офицер, все в порядке.

Это была ложь, но что здесь было бы правдой? Что у меня двевампирские метки и что я теряю душу кусок за куском? Совсем не та информация,которую я хотела бы сделать всеобщим достоянием. Полиция косится на тех, ктослишком тесно связан с монстрами.

Офицер глядел на нас и ждал. Я покачала головой.

– Ничего особенного, офицер. Просто уже поздно. Вы неспросите сержанта Сторра, могу ли я ехать домой?

– Как фамилия?

– Блейк, Анита Блейк.

– А, любимчик – аниматор Сторра?

Я вздохнула.

– Да, та самая Анита Блейк.

– Спрошу. – Полицейский еще минуту смотрел на настроих. – У вас есть что к этому добавить?

Он обращался к Ричарду.

– Нет.

Полицейский кивнул:

– О’кей. Но пусть то, что здесь не происходит, далее непроисходит при пониженной громкости.

– Разумеется. Всегда рад сотрудничать с полицией, –ответил Жан-Клод.

Офицер еще раз кивнул и скрылся в кабинете. Мы осталисьстоять на коленях в коридоре. Оборотень все так же спал на полу. Тихий звук егодыхания не столько нарушал тишину, сколько ее подчеркивал. Ричард сиделнеподвижно, не сводя темных глаз с Жан-Клода. Вдруг до меня очень явственнодошло, что нас разделяют с Жан-Клодом всего несколько дюймов. Я кожейчувствовала тепло его тела. Его глаза скользнули по мне вниз. Я былапо-прежнему одета только в лифчик под расстегнутым жакетом.

По груди и рукам у меня побежали мурашки. Соски затвердели,как будто он их касался. И мышцы свело судорогой от жажды, которая ничегообщего не имела с жаждой крови.