Посох царя Московии - Виталий Гладкий Страница 20

— Я слышал, что Каспар Эльферфельд недавно помер…

— Сдох, скотина. Бог наслал на него чуму. Зарыли как падаль. Но перед этим ему пришлось посидеть в тюрьме… — Штаден злобно ухмыльнулся. — Понятно, попал он туда не без моей помощи… Я приходил к нему в острог, и он предложил мне все свое имущество, лишь бы выйти на свободу. Я пообещал. Тогда Каспар уполномочил меня, а также моего любезного друга, ныне уже почившего в бозе, Адриана Кальпа вытребовать все его лари из английского подворья в Холмогорах, которые он, боясь пожара, спрятал там в каменном подвале. Когда я туда пришел, мне не отказали в выдаче и привезли все имущество на двор Адриана. Но я, ученый горьким опытом, опасался докторских штучек Эльферфельда. Лари и ящики были опечатаны и снабжены документами, и, чтобы убедиться в их содержимом, мы с Адрианом Кальпом все их вскрыли и произвели опись в присутствии свидетелей. Часть имущества Эльферфельда я оставил себе, а часть передал в казну. Что касается самого Каспара, то он остался гнить в тюрьме. Так я расквитался с ним за все свои обиды.

«Однако… — подумал Бомелиус. — С этим фруктом нужно ухо держать востро. Но все равно кому-то нужно довериться… Уолсингем далеко, от него помощи в моих делах ждать не приходится. Таубе тоже должен быть в стороне, вне всяких подозрений, это и так понятно. Остается только Генрих. Судя по тому, что он тут порассказал, у него есть верные люди, которые за полушку человека удавят. Придется заплатить… много серебра отсыпать. Что ж, заплачу, ни одно доброе дело не должно остаться без должной благодарности. И потом, если все получится, как я задумал, Генрих Штаден будет служить мне, как верный пес».

— Да, у всех свои трудности… — Лекарь немного помялся, но все-таки решился: — У меня вот тоже есть свой Каспар. Ужо я и так и эдак, но через него все равно не перепрыгнешь.

— Это кто же такой?

Бомелиус понизил голос до шепота, перегнулся через стол поближе к уху Штадена и сказал:

— Арнульф Линдсей, лейб-медикус государев…

— Вот те раз! — Опричник хлопнул ладонями по своим коленям. — Выходит, и среди вашего брата идет борьба за место под солнцем. А я-то думал…

— Выходит! — огрызнулся Бомелиус. — Линдсей только на травах знается, а я кроме этого могу предсказывать судьбы, могу излечить почти любую болезнь наложением рук, — душевной силой, имею склонность к алхимии… Поэтому пользовать государя должен я, — я! — а не какой-то там Линдсей, от услуг которого отказалась королева Елизавета. К твоему сведению, чтобы он не путался у нее под ногами и не клянчил себе доходное место для практики, она приняла мудрое решение — отослала его подальше от Лондона, в Московию.

— Но ведь есть еще и другие врачи — Ричард Рейнольдс, Ричард Ригерт…

— А! — Бомелиус небрежно отмахнулся. — Они чересчур молоды и не пользуются у Иоанна Васильевича большим доверием. Главная препона — Арнульф Линдсей.

При этих словах он поднял глаза на опричника и встретил его почти трезвый, холодный — нет, скорее оценивающий — взгляд. Лекарь сделал невинное лицо и приятно улыбнулся. Но Генрих Штаден не повелся на его игру. Он уже понял, куда клонит его земляк.

— Сколько? — спросил он деловито и напрямую.

— Ты о чем? — Бомелиус с деланным удивлением округлил глаза и захлопал ресницами.

— Брось… — поморщился Штаден. — Мне ты можешь верить. Выручить земляка — святое дело.

«Еще бы… — мелькнула мысль в голове Бомелиуса. — Ведь не бесплатно. К тому же иметь в ближайшем окружении царя заступника — что может быть лучше и надежней для карьеры? Пройдоха…»

— Да, ты прав… твоя помощь мне и впрямь нужна.

— Сколько? — опять повторил свой вопрос Штаден. — Сколько ты заплатишь за то, чтобы освободилось место царского лейб-медикуса?

— Ну не знаю… Сам назови свою цену. Надеюсь, ты не будешь обдирать до нитки своего друга?

— Так ведь дело-то непростое и опасное…

— Кто бы спорил. Но все же, все же…

Бомелиус и Штаден торговались полчаса. При этом они ни разу не назвали имени доктора Линдсея; все и так было понятно. Ударив по рукам, заговорщики допили джин и покинули жилище лекаря. Бомелиус торопился к одному боярину, которого мучила язва желудка, а опричник направил стопы в свою корчму — посмотреть, как там идут дела. От лекаря он ушел не пустым — за пазухой у него лежала золотая чарка, царский подарок Бомелиусу.