Столица Сибири 2029. Берег Монстров - Андрей Орлов Страница 20

По курсу разгорелась стрельба. Мы навострили уши, возбудились. Есть контакт! Голосили автоматы Калашникова, гавкал «Печенег». Отличная выдержка у парней. Они прекрасно слышали стрельбу у себя в тылу, но проигнорировали ее. Они не сбивались с маршрута и по-прежнему не отвлекались на «пустяки». Довольно странные люди… Я все еще не задумывался, что ими движет. Начнешь гадать – сломаешь голову, рассеется внимание. Пока мы прятались от «лошади» и разбирались с обезьянами, они преодолели полтора километра до виадука и вновь попали в историю. Стреляли в районе площади Трубникова. Сердце тревожно заныло. Эти парни неплохо подготовлены, но отнюдь не былинные богатыри. Им для чего-то нужен наш Кузьма – в живом и не помятом виде, его будут всячески оберегать, прикрывать от опасности (во всяком случае, пока не дойдут по адресу), но этим опасностям несть числа… Теперь мы точно знали, где они находятся. Пулемет «Печенег» – не самое распространенное оружие нашего времени. Мы дружно поднялись и побежали к виадуку. Мы сильно рисковали. Эта улица, как и большинство других, была полна неожиданностей. Мы бежали мимо бывших навороченных новостроек на улице Галущака, мимо центрального метродепо – здесь землетрясение особенно потрудилось: толчок был такой силы, что внутренности депо вывернуло наизнанку вместе с обломками колонн, оборудованием, вагонами, всеми находившимися там работниками. Мы бежали мимо обгорелых колонок автозаправки – катаклизм повлек пожар, и все сгорело махом – люди, машины, здание заправочной станции… Железнодорожный виадук над дорогой сломался пополам и рухнул, склеившись «елочкой». Между опорой и рухнувшей конструкцией можно было протиснуться. Я не стал пороть горячку, приказал своим залечь, а сам обследовал «калитку». Растяжек не было – хотя нашим приятелям ничто не мешало установить в узком месте «осколочно-противопехотный» сюрприз. Мы просочились на площадь Трубникова и залегли за поплывшей насыпью. Такое ощущение, что автомобильное кольцо находилось под непроницаемым куполом. Где-то в заоблачных высях посвистывал ветер, а на этом пятачке царила звенящая тишина. Воздух был сперт, насыщен пеплом и гнилью. «Фаллическая» стела, торчащая раньше посреди площади, валялась, расколотая в нескольких местах. Справа за площадью возвышались еще одни помпезные развалины. Высотные «свечки», возведенные сразу после миллениума, падали «под себя» – как памятные небоскребы в Нью-Йорке – и теперь на месте, где они стояли, возвышались три невразумительные пирамиды. Дорога к цирку представляла стиральную доску – такое впечатление, что ее рыхлили гигантской бороной. Засаду наши приятели не оставили, спешили уйти. Я на минутку задумался – куда податься? В три конца ведет дорога. И снова последовала доходчивая подсказка – впереди, недалеко от Нарымского сквера, загремели выстрелы. Послышались отрывистые крики в исполнении явно людей. Пригнувшись, я побежал вперед и снова начал спотыкаться о трупы! Еще одно поле брани. Пятнадцать минут назад наши оппоненты стреляли явно не по воробьям. На тесном пятачке валялись тела, разорванные свинцом. «Печенег» потрудился на славу. Встречаться с собаками-мутантами приходилось и раньше, но я впервые видел, чтобы они превращались в таких монстров. Шерстяной покров они утратили почти полностью – и можно представить, какие муки эти звери претерпевали зимой. Несуразные крупные тела с торчащими ребрами, огромные непропорциональные головы, развитые челюсти, от хвостов остались жалкие обрубки. В мертвых глазах застыла ярость, скалились пасти, унизанные клыками – каждый размером с перочинный нож. От мертвых тел исходила смрадная вонь. Перестреляли всех, кто напал – желающих прогуляться по наши души не наблюдалось. Но и отряд понес тяжелые потери. Потеряли по меньшей мере троих – их истерзанные тела валялись вперемешку с собачьими. Одному прокусили горло, он лежал в луже собственной крови. Второму голодная тварь впилась в лицо, разорвав до мозга вместе с костными тканями. У третьего вывалились внутренности из живота – собака повалила его внезапным броском, разорвала живот – обоих и пристрелили одной очередью. Кузьмы в этой теплой компании не было. Я молился всем богам, чтобы с ним ничего не случилось… По всему выходило, что вооруженная группа сократилась до восьми человек – а они ведь только вошли в город! С каждой потерей им будет все труднее. Уходили эти парни, похоже, быстро – с мертвых тел даже не сняли амуницию. Мало того, мужчина с рваной раной в животе еще был жив, эти торопыги даже не удосужились пристрелить своего раненого! Несчастный обливался кровью, царапал землю, тужился, чтобы приподняться. Я присел перед ним на корточки, осветил фонарем. В лице бородача не было ни кровиночки. Он трясся, пытался продохнуть. Сгустки крови вываливались на бороду. Такое не лечится, – оценил я незавидные перспективы.

– Мужик, говори скорее, кто вы такие? – забормотал я. – Куда идете, зачем вам наш пацан? Ты все равно умрешь, так облегчи же душу…

– Облегчить душу? – он засмеялся, хотя и выглядело это абсурдно. Он закашлялся, выстрелил залпом гущи. Я отшатнулся. Почему меня все сегодня норовят облить? – Да что ты понимаешь, парень… – выдавил он и откинул голову, сообразив, что встать уже не удастся.

– Куда ведете пацана? – настаивал я и начал его трясти. Ольга за спиной возмущенно закудахтала. Заворчал Молчун.

– Пристрели меня… – выдавил умирающий. – Пристрели, прошу… Больно, не могу терпеть…

– Пристрелю, не переживай, – уверил я. – Только скажи, куда вы идете. Скажешь – и тут же пристрелю. Но если соврешь – даже не надейся.

– Академгородок… Улица Ильича… Легче стало, парень? Ты их все равно не догонишь…

Мне не пришлось брать грех на душу. Мощная судорога изогнула обреченного. Он сотрясся в финальной агонии, закатил глаза… и застыл.

– Мне не послышалось? – с ужасом прошептала Ольга. – Это ведь так далеко, это практически край земли… Ты помнишь, что у нас на улице Ильича?

Мне стало дурно. Оставалась надежда, что этот тип соврал. Но если не соврал, то это хуже, чем можно представить… Тридцать километров напоенной кошмарами земли. Отдаленный от города Советский район, Сибирское отделение Российской академии наук, знаменитый на весь мир Академгородок… Я наивно полагал, что после катастрофы там не осталось условий для жизни. И редкие беженцы из дальних весей это подтверждали. Множество исследовательских институтов, институт ядерной физики со своим взорвавшимся реактором, неподалеку центр вирусологии «Вектор» в Кольцово – какой только гадости из него не вылезло после землетрясения… Улица Ильича – в самой глубине, на ней расположен местный торговый центр, а в конце – Новосибирский государственный университет – старые корпуса и недостроенные новые…

– Хоть бы он пошутил, хоть бы пошутил… – бубнила Ольга.

– Да, он, возможно, любитель шуток и розыгрышей, – пробормотал я. – Да и время для шуток выбрано на редкость удачное…

Я вскочил, пылая от злобы. Никаких Академгородков! Напасть немедленно, пока они рядом – решительно, настырно, самоотверженно! В руинах на улице Железнодорожной, уводящей направо к вокзалу, послышалось глухое урчание – пока еще далекое. А мы уже опрометью мчались с этого проклятого кольца. Мы пролетели мимо раскуроченной стелы, кинулись вверх по Нарымской – к цирку. Развалины высотных зданий громоздились со всех сторон. Мы одолели только половину квартала и завязли. Местность была перепахана. Пришлось остановиться. Мы сидели, сбившись в кружок, за какими-то глыбами. С покинутой площади Трубникова доносились не самые аппетитные звуки. Повизгивал «животный мир», собравшийся на запах крови, лаял, рычал, чавкал. Смачно рвались ткани, хрустели кости. Ольга заткнула уши, чтобы этого не слышать. А по курсу снова разгорелась перестрелка. Отрывисто хлопали выстрелы, кто-то возмущался. Мы должны были до них добраться! Я пополз вперед, царапая брюхо об острые камни. Страшно не хотелось подниматься. Возможно, твари нас не заметили, возможно, им было не до нас. Оставалось метров семьдесят до пересечения с улицей 1905 года. Где-то впереди, в просветах между «складками местности», мелькали фигуры. Уплотнялись сумерки. С каждым годом световой день на планете становился короче. На часах начало седьмого, а руины уже погружались в полумрак. Казалось, что поредевший отряд уже никуда не движется. Бойцы собрались в районе перекрестка и увлеченно решали одну из насущных проблем. Я должен был действовать в одиночку. После недолгих препирательств я упаковал своих спутников в ближайшую труднодоступную щель – ей оказалась провалившаяся в воронку шахта колодца, приказал Молчуну надзирать за Ольгой, а сам ползком отправился дальше.