Быть бардом непросто - Дарья Ковальская Страница 20

Моя голова… Такое ощущение, словно по ней ударили кувалдой. Где я? Пещера. Зеленый свет. Нечто уродливое сидит в центре и сжимает в лапках камень, который и испускает это ненормальное свечение. Существо по виду напоминает лысую старую больную летучую мышь, один взгляд на которую способен сделать из человека заику. Огромные уши двумя мягкими тряпочками свисают до пола. Между руками и телом тянутся кожистые перепонки, которые указывают на то, что существо умеет летать. Или умело. Большое круглое брюшко, короткие толстые задние лапки и гноящиеся, чуть навыкате, глаза свидетельствуют о том, что зверь уже очень давно никуда не выбирался. Хм. И это то, что напугало меня в подвале? Зубастый он, конечно, но на вид не особо опасен. О! Вспомнил! Это гоблин. Их осталось мало, но я о них много слышал от матери, она любила читать мне в детстве страшилки на ночь.

Дергаюсь, морщусь, осматриваюсь. Руки и ноги связаны цепью, один конец которой проходит через кольцо, закрепленное под самым потолком. Опять дергаюсь, понимаю, что вырваться будет сложно. Приковали на совесть.

— Ты очнулся! — Существо тоже дергается, подходит ближе и смешно переваливается при ходьбе. — Ты очнулся. Плохой эльф! Не хотел дружить. Теперь будешь дружить? Камень — нет. Давай дружить?

— Э-э… мм. — Я кошусь на троих мужчин, прикованных к точно таким же кольцам в стене. Один из них — явный труп. Два других сидят с какими-то нереально счастливыми улыбками на лицах и смотрят на гоблина. И все бы ничего, только глаза у них светятся зеленым, а с подбородков капает слюна.

— Дружба… — мечтательно тянет мужик справа от меня. — Хочу дружить!

Гоблин радостно улыбается, что-то булькает и семенит к нему.

— Мы друзья! — официально сообщает мужику, в данный момент пускающему пузыри из слюней и явно получающему немыслимое наслаждение от процесса.

— Я хочу! Я друг! — начинает дергаться тот, который сидит правее. Худой и нервный, он ревнует к сопернику. Глаза у него также светятся зеленым, что несколько пугает.

— У меня много друзей! — восхищается гоблин и бежит к худому.

Подумав, я вспоминаю, что последним предметом, который я видел перед потерей сознания, был тот зеленый камень в лапах гоблина. Наверняка я тоже попал под его чары и еще недавно сидел с точно таким же выражением лица, пускал слюни и мечтал дружить. Но почему тогда я очнулся? Действие заклятия временное? Гхыр, как голова болит. И кровь по шее течет.

Смотрю на обломок камня, лежащий неподалеку. Один край вымазан красным и все еще влажный. Поднимаю голову, морщась от боли, и вижу место, откуда этот камень откололся. Все ясно. Прыгнув в пещеру, я попал под действие чар кристалла и был прикован к стене. Потом меня случайно шарахнуло камнем, и я очнулся. Так. Надо выбираться, пока я вменяем. Дернувшись, пытаюсь вытащить хоть одну руку.

— Ты куда?

Гхыр. Смотрю в подозрительно сузившиеся глаза гоблина.

— Ты хочешь уйти? Сбежать?! Ты не хочешь дружить?

Ко мне медленно подходят. Стараюсь выглядеть максимально доброжелательно, хотя камень, который пульсирует в руке у существа, как-то смущает.

— Я тебя снова сделаю другом! — Он поднимает камень и заставляет его светить сильнее, от чего по спине пробегает табун мурашек.

— Это не дружба! Посмотри на них! Они же тебе не друзья! — резонно говорю ему.

Гхыр, он же ничего не понимает. Все знают, что гоблины туповаты. Хана мне. Как пить дать, хана.

— Почему? — Гоблин вопросительно склоняет голову набок.

— Если бы не камень, они бы никогда не сказали, что хотят с тобой дружить.

— Ну и что? Со мной никто не хочет дружить! А так дружат!

Так. Спокойно, спокойно… главное, его не злить.

— Со мной тоже никто не дружит, но я…

— Правда? Давай я буду с тобой дружить?

Что же я знаю о гоблинах? Эгоистичные, прожорливые. Люди считают, что они крадут детей из колыбелей и едят их. Вроде бы вранье, но именно из-за этой легенды в свое время их расу едва не истребили подчистую. Вспомнил… Нельзя им ничего обещать. Если что-то пообещаешь — с живого не слезут, пока не выполнишь обещание. Еще нельзя смотреть им в глаза. Они у них бывают чересчур жалобные. Так и хочется пожалеть. Гм… они любят воровать, постоянно все ломают, да и вообще на редкость неприятные соседи.

— Прости, но дружба — дело серьезное. Нельзя дружить со всеми подряд.

— Но со мной никто не дружит. Я совсем один. — Длинные уши совсем поникают, а на меня смотрят так… что внутри что-то сжимается, а в горле застревает ком.

— Я… я могу помочь тебе найти друга.

Рот уродца расходится в широкой зубастой улыбке, которая раздвигает его едва ли не от уха до уха.

— Правда? Когда?

— Что когда? — Мысленно я уже проклинаю все на свете. Не смотреть в глаза… не смотреть в глаза… не смотреть в глаза…

— Когда друга найдем?

— Можем начать поиски хоть сейчас.

— А пока ищем, я могу побыть с тобой?

Киваю. Тут уж никуда не денешься.

— Но только если ты вернешь собаку хозяйки дома. Она у тебя?

— Да, вон она.

Открываю глаза и смотрю туда, куда указывает когтистый палец. В углу, в клетке, сидит маленький грязный пес и дрожит от страха. Небось решил, что и его рано или поздно съедят. Изучаю раскиданные по полу клетки кости и куски крыс. Видимо, пса пытались кормить.

— Отлично. Тогда освободи меня, я возьму собачку, и мы вернемся в кладовку.

Позже сюда придут люди и освободят этих двоих. Я даже знаю, как снять с них чары — просто врезать чем-нибудь тяжелым по голове.

Гоблин задумывается и начинает ходить передо мной из стороны в сторону.

— А ты не обманешь? Федю много раз обманывали. Федю били, бросали, забывали, хотели съесть! Федя никому не верит.

Надо же, какая осмысленная речь. Да он явно гений среди своих сородичей.

— Э-э… мм… Федя, это ты?

Гоблин тыкает себе в грудь пальцем и коротко говорит: «Федя».

— Рад знакомству. Я — темный эльф. А мы, темные эльфы, всегда держим слово. Я найду тебе друга, обещаю.

В голове почему-то всплывает образ Аида, и губы сами собой разъезжаются в стороны.

— Хм. Хорошо, чувствую, ты не врешь. Федя освободит тебя! И поверит. А если темный эльф предаст — загрызет ночью.

Мне ободряюще улыбаются. Вяло улыбаюсь в ответ. Какая прелесть. Лучше бы я в этот подвал вообще никогда не совался. Надо было пойти в первый попавшийся трактир и напроситься петь по вечерам или мыть посуду, а не лазить фиг знает где, собирая неприятности на одно известное место.

Меня развязывают, позволяют взять клетку с собачкой и ведут обратно в дом. Когда мы подходим к стене, за которой находится подпол, — раздается взрыв. Меня сметает волной воздуха и камней, а в проеме, держа в руке подсвечник с зажженными свечами, стоит он: прекрасный светлый эльф, грозно сжимающий в руке обнаженную шпагу.