Попаданка для дракона - Полина Верховцева Страница 20

Я была чистая, распаренная, розовая как младенец и совершенно недопустимым образом счастливая, невзирая на все трудности, что свалились на мою голову. Ночные происшествие казалось уже чем-то далеким и призрачным. На вешалке меня ждала чистая одежда, а в комнате обед и широкая кровать. С подушкой! И одеялом! Поесть, выспаться, предстать наконец перед Рэем в нормальном виде. Не как оборванка, выскочившая из леса, а как нормальная ухоженная девушка!

Эта мысль заставила засмеяться. Сначала тихо, немного смущенно, а потом во весь голос. Я в другом мире, вокруг творится не пойми что, а меня волнует только то, какими глазами на меня посмотрит солдат.

Вылезать из воды не хотелось, но впереди меня ждал обед, а потом сон, а потом встреча с Рэем, поэтому я еще раз окатилась прохладной водицей и выбралась из ванны.

Легкие ссадины действительно стали менее заметными, но покрутившись перед зеркалом я нашла несколько более серьезных «поломок» — синяк на ребрах; тонкая, но глубокая царапина у локтя; разбитая коленка; некрасивый порез на голени; еще один синяк на мягком месте.

Всю свою сознательную жизнь я скептически относилась ко всяким примочкам, но тут делать было нечего. Другой мир — другие методы лечения. Поэтому взяла вторую баночку, открутила крышку и отшатнулась от резкого запаха.

Мазь пахла горькой травой, полынью и смородиновым листом, а на вид походила на шоколадную пасту.

Указательным пальцем немного зачерпнула, еще раз принюхалась и аккуратно намазала синяк на ребрах. Мазь приятно холодила и покалывала кожу, на глазах впитывалась, становясь бесцветной. Болеть действительно сразу стало меньше. Воодушевленная результатами, я щедро мазнула разбитую коленку:

^{— Д}а ^ё-...

Я думала, у меня глаза от боли выпадут. Такое чувство будто кислотой плеснула на рану.

— Ой-ой-ой, — со слезами на глазах дула и махала на свою бедную ножку, — да что б тебя!

Желание заниматься самолечением мигом пропало, и я уже совсем было вознамерилась отправить банку в мусорное ведро, но тут заметила, что припухшие распаренные края раны начали успокаиваться и бледнеть, а когда боль и жжение окончательно прошли, коленка выглядела значительно лучше.

— Ладно, уговорили, — вздохнула я и продолжила обмазываться чудо-зельем.

Там, где кожа была цела, оно охлаждало и ласково покалывало, а там, где была ранка — наоборот жгло так, что искры из глаз. Рана на лодыжке вообще странно отреагировала — холодно и одновременно горячо. Но помогало везде одинаково — синяки светлели, царапины затягивались. Так что можно потерпеть.

Изрядно посвежевшая и повеселевшая, я облачилась в чистую одежду, просушила волосы, причесалась и вышла в свою гостиную. Практически в тот же момент раздался стук в дверь и незнакомый голос:

— Обед.

Помня о своих злоключениях, я на всякий случай взяла кочергу, поставила ее рядом со входом, чтобы в случае чего можно было начать отбиваться, и открыла дверь.

На пороге оказался мужчина с деревянным подносом, накрытым цветным полотенцем. Я отступила в сторону, позволяя ему зайти в комнату, а сама встала так, чтобы юбками прикрыть свое оружие. Шаркающей походкой он подошел к столику, аккуратно поставил на него поднос и попросил:

— Если не затруднит, спустите его потом вниз.

— Да, конечно, — прижала ногой кочергу к стене, потому что она начала падать, — спасибо.

— Приятного аппетита, — он склонил голову, обозначая поклон, и ушел, а я почувствовала себя дурочкой.

Тоже мне воительница нашлась. Повелительница кочерги. Скоро уже на ни в чем не повинных людей начну бросаться.

Но смех смехом, а в этом мире все равно нельзя расслабляться. В Коморе спокойно и люди адекватные, но стоит выйти за его пределы, как опять окажешься посреди леса, где звери — не самые страшные обитатели.

Под полотенчиком оказалась тарелка с разваленной картошкой и мясной подливой, корзиночка с ломтями мягкого, ароматного хлеба, два яблока и полный графин компота.

Я так проголодалась и так устала от вкуса вяленного мяса, что орудовала ложкой гораздо быстрее обычного, не обращая внимания на то, что горячо. Было очень вкусно! А какой хлеб! С хрустящей корочкой, ноздрястый, по вкусу похожий на выпечку из детства.

Я съела все. Подобрала даже самые маленькие крошки и чуть ли не вылизала тарелку после картошки, а потом объевшаяся и довольная упала на диван и неспешно хрустела яблоком.

Хотелось выйти на улицу, пройтись, посмотреть, что к чему в этом городке, но на сытый желудок меня сморил сон. Здесь было так хорошо, так тихо и спокойно, что не смогла бороться с накатывающей дремой и прикрыла глаза. На пять минуточек, просто чтобы немного передохнуть после вкусного обеда.

А когда открыла — вечернее солнце уже заглядывало в окна, намекая на то, что я провалялась весь день.

Я вскочила на ноги и начла метаться по комнате, не зная, за что хвататься. Надо было причесаться, отнести вниз поднос, а потом отправляться на поиски Рэя. Я понятия, не имела, где он мог быть, но очень надеялась, что мне удастся с ним переговорить.

Надо было выяснить сколько мы тут пробудем, когда двинемся дальше, да и просто хотелось его увидеть. За эти дни он стал мне как родной. Даже больше. Гораздо больше.

Я старалась не думать о причинах, по которым он оттолкнул меня ночью, когда плавилась в его объятиях и была готова на все. Мне было страшно, что между нами может оказаться другая женщина, дети. Ведь тогда я не имею никакого права к нему соваться, пусть он хоть трижды нравится и сердце рвётся в клочья от одного его взгляда.

Мне необходимо прояснить этот вопрос здесь и сейчас, пока еще есть шанс остановиться и не влюбляться в него еще сильнее. Хотя, о чем это я? Какие шансы? Нет их. Все уже случилось.

От этого в сердце трепет, а в душе стальными когтями проходится страх. Мне жутко от того, что я могу оказаться ненужной. Что он доставит меня в столицу, а сам исчезнет, пойдет спасать очередную попаданку, оказавшуюся в беде.

Как перебороть эти страхи я не знала. Мне просто нужно было его найти и спросить обо всем напрямую.

Навстречу мне лишь изредка попадались притихшие прохожие, спешащие по своим делам. Хотя на первый взгляд Комор выглядел гораздо лучше, чем остальные поселения, попадавшиеся мне на пути, но и здесь общая беда оставила отпечаток.

Запустение, пусть и не такое явное, как в других местах, все-таки пробиралось и в этот город. Заглядывало в угрюмые пустые окна, покрытые разводами пыли, пряталось за облупившимися заборчиками, ветром гуляло во дворах, вокруг пустых лавочек и беседок.

Без женщин мир стал серым. Никто не суетился, поддерживая уют, не болтал с подружками, обсуждая последние новости, не смеялся. Пропала та легкость, игривость, которая уравновешивала мужскую силу. Мир стал однобоким.