Феникс. Возродиться из пепла - Бекки Чейз Страница 20

— И все?

— А под трибуной валялась рваная накидка, — жалобно блею я, надеясь, что он почувствует только мой страх и не считает мысли о странной надписи.

Пламя в его руке медленно угасает. Люцифер разжимает пальцы и отстраняется. Он хочет что-то добавить, но за его спиной с тихим скрипом открывается дверь, и в кабинет заходит Юстиана:

— Хорошо, что вы оба здесь. Уже успели обсудить задание?

— Как раз приступаем, — изображая энтузиазм, я принимаюсь рассказывать об идеях для наставлений.

— Да, да, чудесно, — Юстиана останавливает мой поток сознания и, сверившись с записью в свитке, добавляет: — Главное, чтобы смертная не нарушила заповедь. А каким способом ты отговоришь ее от самоубийства — непринципиально.

Она переводит взгляд на Люцифера:

— Благодарю, что согласился подменить Кальмию. Изначально предполагалось, что в данной миссии ты будешь лишь сторонним наблюдателем, но я хочу попросить тебя о еще одном одолжении. Если Иви не справится…

— Вы в меня совсем не верите? — возмущенно встреваю я.

— Учитывая твои «успехи» — не без оснований, — ехидно отбивает Люцифер.

— Если не справится, — повторяет Юстиана. — Пожалуйста, вмешайся.  Небесам важна эта смертная. С твоим отцом это, конечно же, согласовано.

Он снисходительно кивает, а меня распирает от злости. Почему я должна терпеть не только общество Люцифера, но и его издевки? И с чего он так уверен, что я провалю задание?

Во внутренний дворик мы спускаемся, не разговаривая. А когда под нами открывается светящийся проход сквозь лимб, я прыгаю в него первая. Юстиана объяснила тонкости в теории, но они не идут ни в какое сравнение с настоящим спуском. Солнечные лучи приятно поддерживают на лету, позволяя практически не шевелить крыльями. Подставив лицо навстречу обволакивающему теплу, я позволяю небесам меня направить, и едва не промахиваюсь мимо барьера. Кое-как сгруппировавшись, я втискиваюсь в едва заметный контур человеческого тела. Кожа ощущает прохладный ветерок, а в сознание врезается шум улицы. Получилось!

Открыв глаза, я делаю вдох чужими легкими и чувствую, как в них скручивается  холод — на горизонте возвышаются знакомые небоскребы. Сан-Траст Плаза, Пичтри Тауэр, здание Банка Америки — я видела их каждый раз, когда мы приезжали в Пьемонт-парк, чтобы покормить уток. Жестокая ирония небес. Задание могло быть в любой точке земного шара, но меня выкинуло на северо-западе Атланты, на Тейлор-стрит, всего в паре кварталов от дома. Так близко… и так далеко.

— Не расслабляйся, — Люцифер поигрывает плечами, словно разминает, привыкая к новой «оболочке». — Если, конечно, не планируешь спихнуть на меня свою ничтожную задачу.

Я вижу его прежним, но в витрине отражается сутулый пожилой мужчина. Мне же досталось тело девушки-подростка — волосы неряшливо собраны в узел на макушке, джинсы в грязных пятнах, коленки поцарапаны, а лак на ногтях облупился. В таком виде сложно будет вызвать доверие, но выбирать не приходится, и я кидаюсь к мосту. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Уже подбегая, я замечаю белое пятно — смертная сидит на перилах и отрешенно смотрит вдаль.

— Можно с тобой? — не дожидаясь ответа, я забираюсь к ней и свешиваю ноги над железнодорожным тупиком, забитым товарными поездами. Сверху они кажутся игрушечными, и я очень надеюсь, что ни одна из нас не рассмотрит их в деталях, случайно сорвавшись вниз. — Вдвоем не так страшно прыгать, правда?

Возмущение на ее лице сменяется искренним удивлением:

— Ты тоже хочешь?

— Я разом лишилась всего, о чем мечтала.

Я видела этот прием в кино. Главный герой пытался отговорить самоубийцу — сделал вид, что тоже хочет прыгнуть, и выдумал себе новую унылую жизнь, хуже которой быть не может.

— А ты почему решилась?

Смертная опускает глаза и сбивчиво рассказывает о проблемах в школе и несчастной любви. Я тут же самозабвенно лгу о смертельной болезни и травле одноклассников, а потом ненавязчиво разворачиваю разговор к теме о хороших воспоминаниях.

— Да, они и у меня есть, — ее веснушчатый нос смешно морщится от улыбки.

Пока она с энтузиазмом щебечет про церковный хор и пикники с родителями, я осторожно кошусь в сторону Люцифера — он по-прежнему ждет в отдалении.

— Спой что-нибудь, — прошу я. 

Девушка не решается отказать и робко начинает куплет. Нежный и одновременно сильный голос устремляется к небесам, заставляя сердце сжиматься от сопереживания… и восхищения. Если бы я не слышала пения ангелов, решила бы, что это один из них.

— Не могу, — шепчу я, глотая слезы. — Своим голосом ты вселила в меня надежду.

Перекинув ногу обратно через перила, я пытаюсь встать. Девушка округляет глаза, а я притворяюсь, что поскользнулась, и с криком повисаю над вагонами. Этот трюк тоже из какого-то фильма. И если смертная не готова — а это именно так, иначе она давно бы прыгнула вниз — спасение другого человека оттолкнет ее от собственного самоубийства.

Через несколько секунд ей удается затащить меня обратно на мост. Часто дыша, мы приваливаемся к перилам и начинаем истерически хохотать. Господи, я все-таки справилась! И пусть Люцифер теперь изойдет на желчь — мне не понадобилась его помощь.

В ярде от нас со скрипом тормозов замирает фургон.

— Кэсси! — бросив руль, к девушке подбегает перепуганная женщина. — Мы с отцом чуть с ума не сошли!

Не переставая причитать, она целует дочь в кудрявую макушку и уводит к машине.

С тоской закрыв глаза, я вспоминаю Андреа — вот, кто всегда умел утешить и меня, и Тимми. Обнять, подбодрить, устроить пижамную вечеринку, позволить не ложиться спать и есть мороженое под любимый мультфильм…

Она заменила мне маму, которую я почти не помнила. А теперь у меня никого нет. Ни родной матери, которую я «обрела» лишь формально, ни Андреа. Она вроде бы тоже рядом, и тоже далеко, как папа и Тимми. От этой мысли меня подбрасывает словно пружиной.

Я не могу сидеть в бездействии!

Мимо медленно проезжает автобус. Одна из дверей закрыта не полностью, и я в порыве вскакиваю на ступеньку прямо на ходу. Через стекло я вижу раздраженное лицо Люцифера. Он понимает, что не успеет меня догнать, и я с облегчением продвигаюсь по салону вперед. Всего три остановки. Пять минут. И я увижу родных.